Волшебник Подземного города - [57]

Даже если это означало, что она потеряет Бена.

Взгляды всех людей были тем временем устремлены на запад, где город Даллас лежал, тихий и молчаливый, в сгущавшихся сумерках.

— Янтарка, — сказал неожиданно Бен, — сделай так, чтобы люди меня понимали. Я хочу поговорить с ними!

— О'кей, — сказала Янтарка. — Да будет так.

И стало так.

Бен побежал через толпу, и никто его, разумеется, не заметил. Человеческие ноги поднимались в небеса, огромные, как древесные стволы. Бен лавировал между ними и вскоре оказался прямо возле репортерши.

— Ой, глядите-ка, тут мышь! — сказал кто-то.

За этим последовал многоголосый женский вопль.

Бен прыгнул к женщине с микрофоном, и она, завизжав, отскочила прочь, да так, что сделала бы честь и олимпийскому чемпиону по прыжкам в длину. Микрофон, прицепленный у нее к лацкану пиджака, естественно, отцепился и упал наземь. Бен подбежал к нему.

Что говорить, он еще не успел придумать и ужасно нервничал, но все равно собрался с силами и заорал в микрофон:

— Янтарка, ты меня слышишь?

— Слышу-слышу, — пискнула Янтарка с другой стороны дороги.

— Ты можешь превратить эту ракету в фейерверк?

— Конечно, — ответила Янтарка, начиная понимать, что задумал Бен.

Хотя превращение одной вещи в совершенно другую отнимает ой как много волшебной силы…

Тут со стороны генерала Кроули раздался вой помешанного, и с воплем «Да я твои кишки сейчас по асфальту размажу!» тот ринулся к Бену.

Янтарка подскочила и уставилась в телемонитор — там все было видно куда лучше.

Генерал прыгнул, и все его девяносто килограмм накрыли Бена, словно грозовая туча. Еще мгновение, и его башмаки расплющат мышь…

Выбора у Янтарки не было, да и времени на раздумья, в общем, тоже. Она превратила генерала в червя.

Червь с сырым шмяком шлепнулся на асфальт и остался лежать там, оглушенный.

Камера сфокусировалась на нем, наехала. Из генерала получился дождевой червяк, и пребольшой.

Янтарка почувствовал укол вины. Ей только что пришлось совершить трансмогрификацию, а эти чары требовали колоссальных затрат магической энергии. Всякий раз это выпивало у нее кучу силы… и делало превращение Бена обратно в человека все менее вероятным.

— Прости меня, Бен, — тихо пробормотала она.

Бен посмотрел на громадного склизкого дождевого червя.

— Я думаю, стать червем — еще слишком мягкое наказание для него, — твердо сказал он. — Сделай его жуком-навозником.

Янтарка заколебалась. От этого уровень силы у нее опасно приблизится к нулевой отметке.

Но потом Бен посмотрел на нее, и по серьезному выражению его глаз она поняла: он на это согласен. Он, наверное, уже понял, что она не хочет становиться человеком.

И скорее всего, он понял и то, что не был настоящей мышью, по крайней мере внутри. Что за разница, какое у тебя тело? А храбрости у него было больше, чем у любой мыши. Может быть, даже больше, чем у большинства людей.

Янтарка протянула лапку, и генерал Кроули обратился в навозного жука. И тут же деловито засеменил куда-то по шоссе в поисках навоза.

Камеры тщательно фиксировали все это. Возможно, целый мир сейчас затаив дыхание следил за тем, что сделала Янтарка.

А тем временем хвост ее стал вдруг тяжелым и каким-то онемелым, словно сделанным из резины. Волшебная сила была на исходе.

Бен на экране посмотрел прямо ей в глаза.

— Меня зовут Бенджамин Чаровран, — сказал тоненький голосок. — Я раньше был человеком, но теперь стал мышью, и мы, мыши, хотим только одного: чтобы вы оставили нас в покое. Поэтому отныне и навсегда действует новый закон: «Мышь — уважай!» — Он перевел дух и продолжил: — Мама. Папа. Я скоро буду дома. Я смог спасти много жизней — мышиных жизней, да, но это ни на что не влияет. Я думаю, что это очень важно. Я думаю, что они просто хотят жить спокойно, как и люди. И я собираюсь остаться с ними еще какое-то время. Я вернусь домой в скором времени… но еще не сейчас. Что до остальных, то, люди, учтите такую вещь: я собираюсь научить мышей обращаться с копьями и прочими штуками, так, чтобы они могли защищать себя. По всему миру в зоомагазинах томятся миллионы мышей. Их отправляют на корм змеям, и ящерицам, и другим хищникам, и мы с другими мышами хотим пойти и освободить их всех. Если вам это не нравится, что ж — вам же хуже. Вы на самом деле можете сэкономить нам кучу времени. Освободите мышей из зоомагазинов. Сделайте это прямо сейчас!

Из собравшейся на улице толпы раздался вопль:

— Бен! Бен! Это я, твоя мама!

В следующее мгновение толпа расступилась, и Мона Чаровран выбежала к камере. Она была в новом зеленом платье, волосы — в перманентной завивке, а на губах — свежая помада.

У Бена отвалилась челюсть.

— Мама? — спросил он, не веря своим глазам. — Что с тобой случилось? Я тебя едва узнал.

Мона опустилась на колени перед Беном.

— Ты сможешь когда-нибудь простить меня? — проникновенно сказала она. — Мне так жаль, что я всосала тебя пылесосом. Прости меня, пожалуйста. Возвращайся домой, сынок. Мне все равно, мышь ты или кто. Ты можешь взять своих мышиных друзей с собой, чтобы они жили у нас. Только возвращайся, а?

Бен смотрел на маму и едва не плакал. Набежавшую слезу ему пришлось вытереть тыльной стороной лапки.