Волшебница Шалотт и другие стихотворения - [50]

И, отрешившись от тревог,

Что ей сулит жестокий рок,

Как в час прозрения пророк,

Она взглянула на поток,

Бегущий в Камелот.

А в час, когда багрян и ал

Закат на небе догорал,

Поток речной ладью умчал

Волшебницы Шелот.

Струились белые шелка

В дыханье легком ветерка,

И листья падали, пока

Ладью ее несла река

Все дальше в Камелот.

И мир окрестный, замерев,

Внимал, как льется меж дерев

Прощальный горестный напев

Волшебницы Шелот.

Печальный гимн ушедших дней

Звучал то тише, то сильней,

А сердце билось все слабей

И становилось все трудней

Смотреть на Камелот.

И только в сумраке ночном

Встал над рекою первый дом,

В ладье уснула вечным сном

Волшебница Шелот.

И, в белый шелк облачена,

Как призрак мертвенно-бледна,

Вдоль темных стен плыла она

Сквозь царство сумерек и сна —

Сквозь спящий Камелот.

Покинув лавки и дворцы,

Дворяне, дамы и купцы

Сошлись на брег; и мудрецы

Прочли: «Леди Шелот».

Но кто она? Никто не знал.

Весь город ужас обуял.

Любой себя — и стар, и мал —

Знаменьем крестным осенял.

Лишь рыцарь Ланселот

Сказал, шагнув за круг людей:

«Она была всех дам милей.

Господь, яви же милость ей,

Прекраснейшей Шелот!»

М. Виноградова

«ГРЯНЬ, ГРЯНЬ, ГРЯНЬ»

Грянь, грянь, грянь,

В грани серые скал, Океан!

Как найти мне слова для тоски,

Что клубится в груди, как туман?

Хорошо от восторга кричать

Ребятне на прибрежных камнях,

Хорошо рыбаку отвечать

Смеху чаек на синих волнах.

Возвращаются корабли

К тихой гавани береговой,

Но вовек не коснуться мне милой руки,

Не услышать тот голос родной.

Грянь, грянь, грянь,

Влажной пылью разбейся у ног!

Никогда не вернутся блаженные дни,

Когда петь и смеяться я мог.

Г. Кружков

MORTE D’ARTHUR

Так целый день гром битвы грохотал

У моря зимнего, среди холмов,

И паладинам Круглого Стола

Могилой стали земли Лионесс.

Смертельно раненого короля

Взял на руки отважный Бедивер —

Сэр Бедивер, последний средь живых, —

И снес в часовню на краю полей.

Разрушенный алтарь и древний крест

На пустоши чернели; Океан

Простерся справа, озеро легло

Левей; светила полная луна.

И молвил Бедиверу лорд Артур:

«Исход сраженья возвестил конец

Достойнейшего братства — мир не знал

Столь славных рыцарей. Глубоким сном

Спят те, кого любил я. Верно, впредь

Беседой нам души не услаждать

О доблестных деяниях мужей,

Прогуливаясь в залах и садах

Столицы Камелот, как встарь велось.

Народ мой пал — я гибну рядом с ним.

Хоть Мерлин клялся, будто я вернусь

На трон — но это как решит судьба.

Столь глубоко клинок рассек мой шлем,

Что до утра мне, верно, не дожить.

Возьми же ты мой меч Эскалибур,

Мою былую гордость; помнишь, как

Встарь, в летний полдень, поднялась рука

Из бездны вод — таинственный фантом,

Одетый в белоснежную парчу.

Рука сжимала меч. Я вывел челн,

И принял дар, и с честью им владел.

Впредь, — песнь ли, сказ ли сложат обо мне, —

Помянут и об этом всякий раз.

Но ты не жди; возьми Эскалибур

И в водные пучины брось клинок.

Взгляни, что будет — и вернись сказать».

Ответствовал отважный Бедивер:

«Не след тебя оставить, сэр король,

Без помощи: ты слаб, твой шлем пробит,

А раненому повредить легко.

Однако я исполню твой наказ.

Взгляну, что будет — и вернусь сказать».

Так молвив, из часовни вышел он

На кладбище, в неверный лунный свет,

Где ветер с моря, холоден и дик,

Над прахом паладинов старины

Слагал напев. Извилистной тропой

Меж заостренных глыб сошел он вниз

К мерцающему зеркалу воды.

Там обнажил он меч Эскалибур,

И в то ж мгновенье зимняя луна,

Посеребрив края тяжелых туч,

Одела изморозью рукоять

В лучистой россыпи алмазных искр,

Зажгла огнем топаз и гиацинт

Отделки филигранной. Бедивер,

Сиянием внезапным ослеплен,

Стоял, раздумывая про себя,

Готовясь бросить меч; но вот решил,

Что лучше схоронить Эскалибур

Среди иссохших ирисных стеблей,

Что шепчутся под ветром у воды.

И к королю побрел неспешно он.

И молвит Бедиверу лорд Артур:

«Исполнил ли веление мое?

Что видел ты? И что ты услыхал?»

Ответствовал отважный Бедивер:

«Я слышал плеск волны у тростников,

Прибой шумел и пенился у скал».

Слаб и измучен, молвит лорд Артур:

«И суть свою, и имя предал ты,

Заведомой неправдой запятнав

Вассала верность, рыцарскую честь!

Иного знака жду: раздастся глас,

Рука возникнет, дрогнет гладь воды.

Устам мужей не подобает лгать!

Теперь, велю тебе, спеши назад,

Собрат и друг, исполни мой наказ,

Взгляни, что будет — и вернись сказать».

И вновь отправился сэр Бедивер

Через хребты, прошелся вдоль воды,

Считая гальку, в мысли погружен;

Тут взгляд его упал на рукоять

Причудливой работы; хлопнул он

Ладонью о ладонь и закричал:

«Положим, я и выброшу клинок —

Воистину бесценный талисман, —

Ужели навсегда утратит мир

Сокровище, отрадное для глаз?

В чем благо, буде так произойдет?

В чем вред — коль нет? Непослушанье — зло,

Повиновением крепится власть.

Но должно ль покоряться королю,

Затеявшему вздор — себе во вред?

Король изранен, смысла нет в речах.

И что за память сохранят века

О короле? Лишь вздорную молву

Да слух пустой! Но если меч сберечь

В сокровищнице славных королей, —

Пред всем ристалищем клинок явят

И скажут так: „Вот меч Эскалибур:

Сработан девой Озера клинок.

Над ним трудилась дева девять лет

В глубинах вод у потаенных скал“.

Так мудрый старец поведет рассказ

Перед благоговейною толпой.

А сгинет меч — и слава вместе с ним!»