Волшебница Шалотт и другие стихотворения - [44]

Как чудно прежде ты певал!

Замолк в довольстве и пропал

Твой звонкий голос молодой.

От вдохновенья ты отвык;

Лишь после множества потуг

Выходит хриплый, резкий звук —

Торговца уличного крик…

Опомнись, баловень и мот!

Кто нем, пока щедра земля,

Тот поневоле запоет

В холодных лапах февраля.

Г. Кружков

TO —, AFTER READING A LIFE AND LETTERS

‘Cursed be he that moves my bones.’

Shakespeare's Epitaph.

You might have won the Poet’s name,

If such be worth the winning now,

And gain’d a laurel for your brow

Of sounder leaf than I can claim;

But you have made the wiser choice,

A life that moves to gracious ends

Thro’ troops of unrecording friends,

A deedful life, a silent voice:

And you have miss’d the irreverent doom

Of those that wear the Poet’s crown:

Hereafter, neither knave nor clown

Shall hold their orgies at your tomb.

For now the Poet cannot die,

Nor leave his music as of old,

But round him ere he scarce be cold

Begins the scandal and the cry:

‘Proclaim the faults he would not show:

Break lock and seal: betray the trust:

Keep nothing sacred: ’tis but just

The many-headed beast should know.’

Ah shameless! for he did but sing

A song that pleased us from its worth;

No public life was his on earth,

No blazon’d statesman he, nor king.

He gave the people of his best:

His worst he kept, his best he gave.

My Shakespeare’s curse on clown and knave

Who will not let his ashes rest!

Who make it seem more sweet to be

The little life of bank and brier,

The bird that pipes his lone desire

And dies unheard within his tree,

Than he that warbles long and loud

And drops at Glory’s temple-gates,

For whom the carrion vulture waits

To tear his heart before the crowd!

К ***, ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ «ЖИЗНИ И ПИСЕМ»

Проклятие тому, кто потревожит мои кости.

Эпитафия Шекспира

И ты бы мог поэтом слыть

(Какой бы ни был в этом прок)

И гордо лавровый венок

На лбу прославленном носить.

Но ты избрал другой удел:

Спокойно плыть в потоке дней

Сквозь тьмы забывчивых друзей,

Негромких слов, разумных дел.

Ты избежишь в конце концов

Позора тех, кто знаменит:

Твой мирный гроб не оскорбит

Орда шутов и подлецов.

Ведь ныне, коль умрет поэт, —

Остыть бедняге не дадут, —

А уж вокруг и спор и суд,

Скандал и крик на целый свет:

«Ломай замок! Врывайся в дверь!

Священного нет ничего!

Подай нам слабости его!» —

Рычит многоголовый зверь.

Бесстыжие! Он только пел;

Он жил совсем не напоказ,

И ни для чьих досужих глаз

Героем быть он не хотел.

Он в песни лучшее вложил,

А худшее с собой унес.

Будь проклят тот глумливый пес,

Кто в почве роется могил!

Завидней век свой просвистеть

Пичугой скромной в лозняке,

И доверяться лишь реке,

И в гуще листьев умереть,

Чем звучной песней славу звать

И гордым жить среди невзгод, —

Когда стервятник часа ждет

Тебя, как падаль, растерзать!

Г. Кружков

SONNET: On the late Russian invasion of Poland

How long, О God, shall men be ridden down,

And trampled under by the last and least

Of men? The heart of Poland hath not ceased

To quiver, tho’ her sacred blood doth drown

The fields; and out of every smouldering town

Cries to Thee, lest brute Power be increased,

Till that o’ergrown Barbarian in the East

Transgress his ample bound to some new crown: —

Cries to Thee, ‘Lord, how long shall these things be?

How long this icy-hearted Muscovite

Oppress the region?’ Us, О Just and Good,

Forgive, who smiled when she was torn in three;

Us, who stand now, when we should aid the right —

A matter to be wept with tears of blood!

СОНЕТ: По поводу недавнего вторжения России в Польшу

И снова кровь поляков пролилась

На их поля. О Господи, доколе

Дана ничтожеству такая воля —

Царить, народы втаптывая в грязь?

На месте городов лежат, курясь,

Руины, и несутся крики боли,

И всяк сосед дрожит в своей юдоли:

Всё дальше Варвар простирает власть.

Доколе хладносердый Московит

Еще глумиться сможет над сынами

Сей натрое разодранной страны?

Прости нам, Боже — всем, кто делал вид,

Что ни при чем! Кровавыми слезами

Мы свой позор оплакивать должны.

М. Бородицкая

MILTON

О mighty-mouth’d inventor of harmonies,

О skill’d to sing of Time or Eternity,

God-gifted organ-voice of England,

Milton, a name to resound for ages;

Whose Titan angels, Gabriel, Abdiel,

Starr’d from Jehovah’s gorgeous armouries,

Tower, as the deep-domed empyrean

Rings to the roar of an angel onset —

Me rather all that bowery loneliness,

The brooks of Eden mazily murmuring,

And bloom profuse and cedar arches

Charm, as a wanderer out in ocean,

Where some refulgent sunset of India

Streams o’er a rich ambrosial ocean isle,

And crimson-hued the stately palm-woods

Whisper in odorous heights of even.

МИЛЬТОН

О несравненный мастер гармонии,

О неподвластный смертному времени,

Органным рокотом гремящий

Англии голос могучий, Мильтон,

Воспевший битвы горнего воинства,

Златые латы ангелов-ратников,

Мечи из Божьей оружейной,

Грохот ударов и стоны неба! —

Но тем сильнее был очарован я

Ручьев Эдема лепетом ласковым,

Цветами, кедрами, ключами, —

Так очарован бывает странник

Заходом солнца где-нибудь в Индии,

Где берег моря тонет в сиянии

И пальмы дышат ароматом,

Шепотом нежным встречая вечер.

Р. Торпусман

HENDECASYLLABLES

О you chorus of indolent reviewers,

Irresponsible, indolent reviewers,