Волшебница Шалотт и другие стихотворения - [36]

‘Frater Ave atque Vale’ — as we wander’d to and fro

Gazing at the Lydian laughter of the Garda Lake below.

Sweet Catullus’s all-but-island, olive-silvery Sirmio!

FRATER AVE ATQUE VALE

Выплыли из Дезенцано и до Сермия доплыли,

Веслами не потревожив дремлющих озерных лилий.

Над смеющейся волною здесь, о Sermio venusto!

Слышится мне голос ветра среди трав, растущих густо.

Здесь нежнейший из поэтов повторял в своей печали:

До свиданья, братец милый, frater ave atque vale!

Здесь, среди развалин римских пурпуровые соцветья

Так же пьяны, так же сладки через два тысячелетья.

И шумит на бреге Гарды над сверканием залива

Сладкозвучного Катулла серебристая олива!

Г. Кружков

CROSSING THE BAR

Sunset and evening star,

And one clear call for me!

And may there be no moaning of the bar,

When I put out to sea.

But such a tide as moving seems asleep,

Too full for sound and foam,

When that which drew from out the boundless deep

Turns again home.

Twilight and evening bell,

And after that the dark!

And may there be no sadness of farewell,

When I embark;

For tho’ from out our bourne of Time and Place

The flood may bear me far,

I hope to see my Pilot face to face

When I have crost the bar.

ЗА ВОЛНОЛОМ

Закат вдали и первая звезда,

И ясный дальний зов!

И пусть теперь у скал замрет вода;

К отплытью я готов.

Пусть медленно, как сон, растет прилив,

От полноты немой,

Чтобы безбрежность, берег затопив,

Отхлынула домой.

Пусть колокол вечерний мерно бьет,

И мирно дышит бриз,

Когда пройду последний поворот,

Миную темный мыс.

Развеется за мной, как морок дня,

Береговой туман,

Когда мой Лоцман выведет меня

В открытый океан.

Г. Кружков

II

THE KRAKEN

Below the thunders of the upper deep;

Far far beneath in the abysmal sea,

His ancient, dreamless, uninvaded sleep

The Kraken sleepeth: faintest sunlights flee

About his shadowy sides: above him swell

Huge sponges of millennial growth and height;

And far away into the sickly light,

From many a wondrous grot and secret cell

Unnumber’d and enormous polypi

Winnow with giant fins the slumbering green.

There hath he lain for ages and will lie

Battening upon huge seaworms in his sleep,

Until the latter fire shall heat the deep;

Then once by man and angels to be seen

In roaring he shall rise and on the surface die.

КРАКЕН

Под толщей вод, в глубинах потаенных,

Вдали от волн, ветров и сотрясений,

Среди безмолвных сумерек зеленых

Спит Кракен. Чащи губчатых растений

И мхов его хранят; опутан сетью

Зыбучих трав, подводный остров дремлет

И кольца гибких щупалец колеблет

Сквозь муть и мглу; прошли тысячелетья

И вновь пройдут, дремоты не наруша,

Давая корм ракушкам и полипам, —

Пока не содрогнутся хлябь и суша

И не прожжет пучин огонь небесный;

Тогда впервые он всплывет из бездны

Пред очи ангелов — и с длинным всхлипом

Умрет его чудовищная туша.

Г. Кружков

THE OWL

I

When cats run home and light is come,

And dew is cold upon the ground,

And the far-off stream is dumb,

And the whirring sail goes round,

And the whirring sail goes round;

Alone and warming his five wits,

The white owl in the belfry sits.

II

When merry milkmaids click the latch,

And rarely smells the new-mown hay,

And the cock hath sung beneath the thatch

Twice or thrice his roundelay,

Twice or thrice his roundelay;

Alone and warming his five wits,

The white owl in the belfry sits.

СОВА НА КОЛОКОЛЬНЕ

Когда домой бегут коты,

И свет еще не стал теплом,

И ветер шевелит листы,

И мельница скрипит крылом —

И мельница скрипит крылом,

Одна, в броне своих обид,

Сова на колокольне спит.

Когда звенит надой в ведре,

И щелкает бичом пастух,

И сеном пахнет на дворе,

И в третий раз поет петух —

И в третий раз поет петух,

Одна, застыв, как нежива,

На колокольне спит сова.

Г. Кружков

‘MOVE EASTWARD, HAPPY EARTH’

Move eastward, happy earth, and leave

Yon orange sunset waning slow:

From fringes of the faded eve,

O, happy planet, eastward go;

Till over thy dark shoulder glow

Thy silver sister-world, and rise

To glass herself in dewy eyes

That watch me from the glen below.

Ah, bear me with thee, smoothly borne,

Dip forward under starry light,

And move me to my marriage-morn,

And round again to happy night.

КРУТИСЬ К ВОСТОКУ, ШАР ЗЕМНОЙ!

Крутись к востоку, шар земной! —

Спеши вперед, а не назад,

Оставив гаснуть за собой

Пустой оранжевый закат, —

Покуда над твоим плечом

Не замерцает сквозь эфир

Другой, отрадно кроткий, мир

Своим серебряным лучом.

Волшебный шар, неси меня

Сквозь звездный, пенистый прибой

К рассвету свадебного дня

И к брачной ночи голубой.

Г. Кружков

THE MAY QUEEN

You must wake and call me early, call me early, mother dear;

To-morrow ’ill be the happiest time of all the glad New-year;

Of all the glad New-year, mother, the maddest merriest day;

For I’m to be Queen o’ the May, mother, I’m to be

Queen o’ the May.

There’s many a black black eye, they say, but none so bright as mine;

There’s Margaret and Mary, there’s Kate and Caroline:

But none so fair as little Alice in all the land they say,

So I’m to be Queen o’ the May, mother, I’m to be

Queen o’ the May.

I sleep so sound all night, mother, that I shall never wake,

If you do not call me loud when the day begins to break:

But I must gather knots of flowers, and buds and garlands gay,