Волшебница Настя - [16]

Шрифт
Интервал

Глава одиннадцатая. Предложение Чур-чура

Всякую лесную нечисть? У Насти зашлось дыхание. Ха-ха, кто бы это мог сказать про себя, что ему нипочем встреча с лешим-кикиморой-водяным. Разве только последний врун. А Настя не была вруньей. Наоборот, она была очень правдивой девочкой. Но разве можно было признаться в своем страхе, когда речь шла о спасении лесного братства? И Настя ответила Чур-чуру:

– Я же волшебница. Волшебнице ли бояться лесную нечисть?

Чур-чур смущенно покашлял.

– Прошу прощения, моя госпожа и повелительница. Это я так неудачно пошутил.

– Прощаю, – милостиво ответила ему Настя.

– Я понял! Я понял! Я понял! – закричал Серый волк. – Мы договариваемся с лешими, они заводят Короля-обжору в чащобу, требуют от него в обмен на то, что покажут дорогу, отдать яблоко, и тут я – тут как тут!..

– Молодец, ума палата, – снова сказал Чур-чур. – Королю-обжоре достаточно в хрустальное яблоко посмотреть – и все дороги у него как на ладони, выбирай любую, по какой выбираться.

– А что ты тогда имел в виду, говоря о нечистой силе? – спросила Чур-чура Настя.

– То, что тебе не помешало бы с ней подружиться, – невозмутимо ответствовал Чур-чур.

– Я не против, – нетерпеливо сказала Настя. – Я готова. Но зачем? Как это поможет нам выкрасть хрустальное яблоко?

– Ты с ними подружишься, они по твоей просьбе заманивают Короля-обжору в чащобу, требуют в обмен на дорогу отдать яблоко, а тут – я тут как тут! – фонтаном взорвался Серый волк.

Соревнование в скорости с зайцем явно не пошло на пользу его уму. Похоже, он даже не понял, что повторил свое прежнее предложение, уже отвергнутое Чур-чуром. Но на этот раз Чур-чур не стал насмехаться над ним. Он сделал вид, будто бы Серый волк не раскрывал пасти.

– Король-обжора доверяет лесной нечисти, – сказал он Насте. – Король-обжора думает, раз они нечисть, они за него и против Евгения Анатольевича Кощея бессмертного.

– А они не за него? – быстро спросила Настя.

– С какой стати! Я же тебе рассказывал, как им жилось при Евгении Анатольевиче Кощее бессмертном. Никто не ругался их именами, никто их не обзывал, не мутил им воду в болотных бочажинах, не наряжался ими для потехи, чтобы попугать других. А теперь только и слышишь, как ругаются и обзываются: «Чтоб леший тебя взял!», «Кикимора ты болотная!» – и все в таком духе.

– Значит, они против Короля-обжоры? – уточнила Настя.

– «Против»! – воскликнул Чур-чур. – Да они только о том и мечтают, чтобы он провалился в тартарары.

Настя захлопала в ладоши:

– Отлично! Значит, они наши союзники!

Чур-чур осаживающе покашлял.

– То, что они лишь и мечтают, чтобы Король-обжора провалился в тартарары, еще не значит, что они наши союзники. Они теперь снова так никому не доверяют, что на самом деле они никому не союзники. Но вот если удастся с ними подружиться…

– Тогда они заманивают Короля-обжору в чащобу, забирают у него хрустальное яблоко, а тут – я тут как тут, – быстро проговорил Серый волк.

Настя рассердилась. Это же надо до такой степени потерять весь ум!

– Нет, – сказала она Серому волку. – Ты еще не тут как тут, а сидишь и слушаешь, что говорят умные люди.

– Да, – печально отозвался Серый волк, – я заметил: с тех пор, как стал маленьким и все время боюсь зайцев, я удивительно поглупел.

– Тогда, если хочешь снова стать умным, последуй Настиному совету, – проронил Чур-чур.

Серый волк согласно покивал головой.

– Я ужасно снова хочу быть умным и мудрым. Все понимать и все знать. И чтобы вокруг говорили, как раньше: «Мудр и умен, как Серый волк».

– Если ты с ними подружишься, – обращаясь к Насте, продолжил Чур-чур, – они тебе сами предложат, как обхитрить Короля-обжору и выманить у него хрустальное яблоко. Король-обжора думает, что раз волшебник, то он их сильнее и они в полной его власти. А на самом деле у них столько всяких приемчиков строить всем каверзы, – он об этих приемчиках не имеет и понятия.

– А тебе они разве тоже не доверяют? – спросила Настя.

– О! – воскликнул Чур-чур. – Мне в первую очередь. Ведь я же, считается, главный враг всей нечистой силы. Сказал «чур-чур меня» – и никакая нечисть ничего тебе сделать не сможет.

– А ты им не враг? – снова спросила Настя.

Чур-чур погудел электросваркой.

– Если они никому ничего плохого не делают, то не враг.

Что ж, Насте все было ясно.

– Тогда вперед, к нечистой силе, – сказала она. – Знаешь, как до них добраться?

– Да знаю один омуток, где они хороводятся, – проговорил Чур-чур.

– Тогда вперед, к нечистой силе! – следом за Настей произнес Серый волк. – И я с вами. Чуть что – и я тут как тут.

Ковер-самолет, будто соткавшись из воздуха, опустился перед ними на землю. Большой, плотный, с красивым цветным орнаментом и длинными мохнатыми кистями по бокам. Они все трое забрались на него, а когда забрались, Чур-чур позвал Серого волка к ним с Настей – спрятаться под под шапкой-невидимкой.

– А то представь себе, – сказал он, – смотрит Король-обжора в хрустальное яблоко и видит – летишь ты по воздуху без всяких крыльев.

– Вот умора будет, – фыркнула Настя.

– Вот пусть увидит, как Серый волк умеет, – хвастливо отозвался Серый волк.

– Он сразу поймет, что это ты с нами на ковре-самолете летишь, – объяснил Чур-чур. – Нас под шапкой-невидимкой он видеть не может, ковер-самолет для него и так невидим, а тут ты по воздуху, как Верблюд.


Еще от автора Анатолий Николаевич Курчаткин
Бабий дом

Это очень женская повесть. Москва, одна из тысяч и тысяч стандартных малогабаритных квартир, в которой живут четыре женщины, представляющие собой три поколения: старшее, чье детство и юность пришлись на послереволюционные годы, среднее, отформованное Великой войной 1941–45 гг., и молодое, для которого уже и первый полет человека в космос – история. Идет последнее десятилетие советской жизни. Еще никто не знает, что оно последнее, но воздух уже словно бы напитан запахом тления, все вокруг крошится и рушится – умывальные раковины в ванных, человеческие отношения, – «мы такого уже никогда не купим», говорит одна из героинь о сервизе, который предполагается подать на стол для сервировки.


Полёт шмеля

«Мастер!» — воскликнул известный советский критик Анатолий Бочаров в одной из своих статей, заканчивая разбор рассказа Анатолия Курчаткина «Хозяйка кооперативной квартиры». С той поры прошло тридцать лет, но всякий раз, читая прозу писателя, хочется повторить это определение критика. Герой нового романа Анатолия Курчаткина «Полёт шмеля» — талантливый поэт, неординарная личность. Середина шестидесятых ушедшего века, поднятая в воздух по тревоге стратегическая авиация СССР с ядерными бомбами на борту, и середина первого десятилетия нового века, встреча на лыжне в парке «Сокольники» с кремлевским чиновником, передача тому требуемого «отката» в виде пачек «зеленых» — это всё жизнь героя.


Сфинкс

«— Ну, ты же и блядь, — сказал он…— Я не блядь, — проговорила она, не открывая глаз. — Я сфинкс!…Она и в самом деле напоминала ему сфинкса. Таинственное крылатое чудовище, проглотившее двух мужиков. Впрочем, не просто чудовище, а прекрасное чудовище. Восхитительное. Бесподобное».


Цунами

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Чудо хождения по водам

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Через Москву проездом

По счету это моя третья вышедшая в советские времена книга, но в некотором роде она первая. Она вышла в том виде, в каком задумывалась, чего не скажешь о первых двух. Это абсолютно свободная книга, каким я написал каждый рассказ, – таким он и увидел свет. Советская жизнь, какая она есть, – вот материал этой книги. Без всяких прикрас, но и без педалирования «ужасов», подробности повседневного быта – как эстетическая категория и никакой идеологии. Современный читатель этих «рассказов прошедшего года» увидит, что если чем и отличалась та жизнь от нынешней, то лишь иной атмосферой жизнетворения.


Рекомендуем почитать
Не откладывай на завтра

Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.



Как я нечаянно написала книгу

Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).


Утро года

Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.


Рассказ о любви

Рассказ Александра Ремеза «Рассказ о любви» был опубликован в журнале «Костер» № 8 в 1971 году.


Мстиславцев посох

Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.