Волшебная сказка Томми - [6]

Ладно, прошу прощения. Если вы собираетесь это читать, мне, наверное, следует прояснить пару моментов...

То, что вам надо знать для начала

Привет. Меня зовут Томми. Мне двадцать девять лет. У меня зеленые глаза и каштановые волосы, но о цвете волос можно только догадываться, потому что я очень коротко стригусь. Как раз в прошлую пятницу я был в парикмахерской, так что теперь я приятен на ощупь, как новорожденный ежик. Я худощавый, может быть, даже слегка чересчур. Во всем остальном я совершенно нормальный, но это, думается, зависит от ваших собственных представлений о том, что нормально, а что — не очень. Лично мне кажется, что я — совершенно нормальный. Я живу в Лондоне, снимаю квартиру в Ислингтоне вместе с...

Сейди

Сейди тридцать три года, и она абсолютно безумна. Мы с ней познакомились еще в художественном колледже, где столкнулись друг с другом — в буквальном смысле — в коридоре. В самый первый день занятий. Мы оба неслись сломя голову, оба опаздывали на первый семинар по истории искусства. С тех пор я ее и люблю. Она миниатюрная, худенькая, с темными волосами. Когда она улыбается, ее личико проказливого эльфа все озаряется светом. Я в жизни не видел, чтобы у человека была такая хорошая искренняя улыбка. Сейди училась на факультете текстильной промышленности и после колледжа сменила множество разных профессий, но не смогла выразить себя ни в одной — в смысле, выразить в полной мере, — и это стало серьезно ее тревожить. Я говорил ей не раз, что тоже не выражаю себя в полной мере и вообще не рассматриваю работу как средство самовыражения, но Сейди меня не слушает. Она пребывает в непреходящем поиске. Она работала помощником дизайнера в компании, производящей ковры (о чем свидетельствует оформление нашей гостиной и лестницы), стилистом в нескольких фотостудиях, консультантом по прикладному искусству и художественным ремеслам в центре реабилитации после лечения от наркозависимости, личным секретарем одного известного телекорреспондента — и это я перечислил далеко не все. Последняя из упомянутых должностей стала некоторым отступлением от основного направления ее предыдущей карьеры, но в плане всяких пикантных слухов это было действительно сочно и вкусно, поскольку, как оказалось, мистер серьезный международный корреспондент, который рассказывал нам о кошмарах, творящихся в Боснии и ей подобных, в свободное время посещал один очень крутой и закрытый садо-мазо секс-клуб в Воксхолле и приставал там к незнакомым людям, уговаривая всех и каждого, чтобы они учинили кошмары над ним. Как-то раз Сейди пришлось выцеплять его из этого веселого заведения, когда директор канала позвонил ей в панике, потому что в Гватемале случилось сильное землетрясение, а они «потеряли» своего лучшего корреспондента. Сейчас Сейди работает костюмером в экспериментальном театре-студии «Алмейда», причем работает достаточно долго. В общем-то неплохая работа, и рядом с домом, но Сейди мечтает о том, чтобы вырваться из костюмерной и заняться чем-то таким, чем ей действительно хочется заниматься. Но тут есть одна небольшая загвоздка: она еще не поняла, чем ей хочется заниматься. Но она разберется, обязательно разберется. Сейди — она такая. Самая лучшая. Я ни с кем так хорошо не смеялся, как с ней. Долгое время все думали, что она моя девушка, а я — ее парень, и мы, наверное, могли бы быть вместе, но мы любим друг друга, может быть, чересчур быстро, и у нас просто нет времени на секс. Мы неразлучны, как двое влюбленных, и Сейди всегда говорит, что у нее нет постоянного парня как раз потому, что все думают, будто она моя девушка и что мы с ней собираемся пожениться. На что я всегда возражаю, что у нее нет постоянного парня, потому что ей всего тридцать три и она мало общается с мужиками традиционной сексуальной ориентации. Собственно, из-за нее я сейчас и лежу, крепко зажмурившись, и переживаю дурацкую паническую атаку по поводу фразы, сказанной мной Чарли, что мой член — теперь его член (Сейди просто умрет от смеха, когда я ей все расскажу). Потому что именно Сейди познакомила меня с Чарли на одной вечеринке в «Планете Голливуд», куда ее пригласили знакомые из шоу-бизнеса. А еще с нами живет...

Бобби

Бобби, я думаю, лет тридцать пять. (Он упорно скрывает свой возраст.) У него светлые волосы, очень короткая стрижка. Он много качается, ходит в спортзал. С виду он самый нормальный из нас троих, потому что работает в собственной маленькой фирме, делает дизайнерские абажуры, но это действительно только видимость, потому что Бобби реально без башни. Мы с Сейди нашли его в клубе. Он танцевал как сумасшедший и рассказывал всякие смешные штуки, и мы с Сейди к нему подошли и сказали, что он замечательный и мы хотим с ним дружить. Да, все было просто. Иногда так бывает: смотришь на человека, вы еще даже не познакомились, а ты уже понимаешь, что все-все знаешь. Знаешь, что он удивительно сексуальный или по-настоящему умный, но самое главное, ты знаешь, что он очень добрый. Бобби — он добрый. Самый добрый на свете. Может быть, есть и другие, но мы с Сейди таких не встречали. Он — из тех редких людей, которые искренне получают больше удовольствия, когда отдают, а не когда забирают (но не будем вдаваться в подробности его интимной жизни, ха-ха), и с тех пор, как мы с ним познакомились, нам с Сейди стало как-то спокойнее. Вообще по жизни. Как будто теперь, когда с нами Бобби, мы стали более цельными и защищенными. Если что-то пойдет не так, Бобби будет рядом, и все сразу же станет лучше — от одного только его присутствия. Есть у него такой дар.