Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции - [24]
— Какие советы?
(Издателю цитируют советы).
— Супер, — госпожа Тендер лаконична, как всегда. — Так и надо сделать. Ссылку на источник не забудьте!
Она уплывает из кабинета, а редактор облегчённо выдыхает. Потому что теперь люди если что и скажут, то сами выставят себя дураками. Я облегчённо выдыхаю, потому что отстояла свою курицу и ещё убереглась от этого вечно мешающего: «А если кто-нибудь что-нибудь скажет?». Ну, а Медведь, который только что пришёл, похоже, выдохнул с облегчением потому, что опоздал на очередную нашу перепалку.
— Ничего не понимаю, — бормочет редактор. — Тут у тебя в тексте болеющий папа кашляет как одр.
— Ну и что? — говорю.
Две недели назад этот текст уже получил «добро». Я считала, что всё в порядке. С чего редактор опять в него вцепилась — ума не приложу.
— Так этого же не может быть! — восклицает госпожа Мракобесенко. — Одр — смертное ложе. Смертный одр. Ты что-то путаешь!
— Я ничего не путаю. Одр — такая совсем дряхлая лошадь, которая вот-вот копыта откинет.
— О господи. Ты где такое слово откопала
— Да не помню я. Во всех книжках оно встречается. «Повозка, влекомая такими одрами, что я потерял всякую надежду». «Тащилась карета, в которую были впряжены два дряхлых одра».
— Ты точно что-то путаешь. Такого слова нет. Я не знаю такого слова.
— Ученье, — говорю, — свет. А неученье — тьма. Что же ты в детстве-то читала, если ни разу этого слова не видела? Ладно-ладно, сейчас я его в интернете найду и покажу.
Но, как ни странно, почти час копания в словарях и справочника ничего не даёт. Нет такого слова, и всё тут.
Приходят сначала Медведь, потом госпожа Тендер. Потом корректор Наташа. Потом секретарь Настя. Потом ещё кто-то. Никто из не может припомнить такого слова.
Начинаю тихо подозревать себя в оригинальной форме сумасшествия.
— Вот! — кричит редактор. — Мы же тебе говорили!
— Спокойствие, дорогая редакция. Я его найду. В моем домашнем словарёжигове (это слово изобрела когда-то моя учительница литературы, имея в виду словарь Ожегова) должно быть. Или в этимологическом хотя бы. Понапихали тут всякой дребедени полный интернет, нормальных словарей не доищешься!
— Ну ладно-ладно, — пытается спастись редактор. — Я вспомнила. Вроде. Это библейский контекст. Была какая-то там история про старую лошадь, которую так звали. Но только давайте обойдёмся без библейского контекста? Дети нас не поймут!
Дома я не нахожу себе места.
— Дети не поймут? — обижается сын. — Это мы тупые, что ли? Вот спасибо. Скажи ей там: Достали уже тупым языком писать!
И передразнивает:
— «Здравствуйте, дорогие наши маленькие читатели! В этот солнечный день…»
— А ты не умничай, — говорю. — Хотя я с тобой согласна. Я, собственно, за это и воюю: если человеку не давать никаких слов, кроме самых простых, зачем потом жаловаться, что он не умеет говорить, писать и думать?
Хожу и угла в угол. Останавливаюсь.
— Так, хорошо, — говорю. — Запомни быстренько такое слово — «библеизмы», и иди, делай уроки. Буду разбираться.
Библеизмы, конечно, знать нужно. Человек должен иметь словарный запас. Журнал для школьников должен давать знания. Проблема в другом: я совсем не уверена, что в этой статье слово «одр» так уж необходимо. Его ничего не стоит заменить чем угодно: дряхлым конём, простуженным слоном, пожилым верблюдом. Ощущалась бы только картинка: страшно кашляющий человек. Так что, может быть, редактор права.
Но что же произошло? Слово-то, я точно знаю, есть!
И я решаю непременно выяснить у знакомого грамматического маньяка, что это за история такая, что я одна знаю слово, которого никто не знает.
— Нет такого слова! — твёрдо заявляет Андрей.
Андрей — большой знаток русского языка. Помнит все правила наизусть, знаком со всеми словарями, говорит и пишет без ошибок.
— Андрей! Я сама, что ли, его выдумала?
— Его нет ни в одном словаре. Получается, что сама, — спокойно заявляет этот нахал.
Мне очень хочется сказать, что нет причин делать культ из собственного невежества. Но мне нужны доказательства. А в словарях я уже проверяла — одра там нет, и я понятия не имею, как такое могло произойти.
Может быть, я и в самом деле страдаю какой-нибудь неизученной формой сумасшествия? Маниакальным бредом филолога? Надо будет спросить у знакомого доктора. Я, конечно, о таком никогда не слышала, но я, в отличие от этих людей твёрдо знаю: если вы о чём-нибудь не слышали, то это просто означает, что вы о чём-то не слышали. А может оно быть или не может — это уже вопрос информации.
Так, стоп. У меня нет бреда. Я же это слово сама читала! Правда, мне тогда было столько лет, сколько сейчас Саше, но это неважно. Плохо, что я не помню, где именно читала. Погодите-погодите, а что же я вообще тогда читала? Да что на полках стояло, то и читала! А что стояло на полках? Так… О’Генри… Фенимор Купер, точно помню… У Дюма могут найтись одры… Может быть, ещё «Трое в лодке» Джерома?
И я забираюсь на полки и начинаю рыться в книгах. В два часа ночи, хотя вставать в шесть.
К четырём я готова, наконец, победно отстукать Андрею список книг, где можно воочию убедиться в моей нормальности. Одр есть! Тут приходит сообщение от самого Андрея:
У Петечки Осликова есть мама, которая много читает и «делает важные дела», папа, который много работает и… работает, а также бабушка и дедушка – нормальные все люди. Один Петя какой-то неправильный, да что там неправильный – ужасный мальчик! Просто недоразумение какое-то! Ну а Петечка Осликов (если, конечно, когда-нибудь кто-нибудь его об этом спросит) скажет вам совершенно искренне, что с этими взрослыми можно с ума сойти. Елена Соковенина – писатель, журналист, блогер, финалист «Русской премии» (2010) и конкурса на лучшее произведение для детей и юношества «Книгуру» (2013, 2014), веселая и умная мама уже почти взрослого мальчика – большой специалист по детским проказам и взрослым переживаниям.
Представьте себе небольшой европейский городок. Кое-кто вообще считает его крошечным. А все-таки, какая ни есть, европейская столица. Жизнь в городке так и бурлит.Бурными событиями город обязан, конечно, трамваю. Вот в вагон входит Безработный – как обычно, недоволен правительством. Вот Бабуля – тоже, как всегда, везет своего внука Школьника на урок музыки. А вот интеллигентный Фотограф и – а это важнее всего! – Мадам. В неизменном синем кепи и с кульком печенья в руках. У нее – ну, разумеется, как всегда! А вы как думали? – приключилась очередная душераздирающая драма.А трамвай номер десять всегда ходит точно по расписанию.
Ходят слухи, будто какой-то великий композитор хвастался, что даже меню может превратить в музыку. А здесь в книгу превратилось отсутствие меню — желание героини похудеть. Но автор так ироничен и так умело работает с языком, что за бесконечной жаждой худобы следить совсем не скучно.«Что делает человек, которому тяжело и горько жить? Правильно, он ищет утешения. Где он его ищет? Это секретное место. Оно спрятано за такой дверцей, которую никак не открыть бесшумно (особенно ночью) и там всегда горит свет».Подходит читателям от 13 лет.
Это Мадам. Она графиня. А это Джеймс – ее дворецкий. Каждая уважающая себя графиня просто обязана иметь личного дворецкого. Кто-то должен приносить чашечку кофе и беседовать по телефону, когда мадам этого не хочется. Кому-то нужно разбираться с соседями и утешать мадам, когда весь мир плетет против нее заговор. Должен быть человек, который не даст мадам нанести визит в холодильник, когда на часах уже полночь. И вообще. Кто-то должен помогать мадам выкручиваться из затруднительных ситуаций!
Америка начала XX века и Россия наших дней. Двое друзей-авантюристов (если не сказать шарлатанов) не хотят «работать на дядю». Их мечта – заниматься любимым делом и зарабатывать много денег. Благодаря смекалке и редкому дару убеждения друзья становятся рекламщиками и без зазрения совести проворачивают одну авантюру за другой, обдуривая доверчивых людей. Куда заведут их приключения?
Это книга о поездке в Лондон кризисной зимой 2009 года, без языка и без денег. Но, кроме того, это еще история о том, как писался один авантюрный роман, о знакомстве с петербургским шерлокианцем Светозаром Черновым (который будет сопровождать нас на протяжении всей истории), и о не вполне обычных сюжетных поворотах в романе и в жизни. Все совпадения ведут на Бейкер-стрит.
Эта повесть Ивана Серкова является заключительной частью широко известной среди юных читателей трилогии «Мы с Санькой…». Закончив школу, Иван с Санькой едут учиться в военное училище… О извилистых жизненных тропах деревенских хлопцев Ивана Сырцова и Саньки Маковея автор рассказывает правдиво и интересно, с присущим ему юмором. Перевод с белорусского — Alexx_56, декабрь 2020 г.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.