Три у Будрыса сына, как и он, три литвина,
Он пришел толковать с молодцами.
«Дети! седла чините, лошадей проводите
Да точите мечи с бердышами.
Справедлива весть эта: на три стороны света
Три замышлены в Вильне похода.
Паз идет на поляков, а Ольгерд на пруссаков,
А на русских Кестут воевода.
Люди вы молодые, силачи удалые
(Да хранят вас литовские боги!),
Нынче сам я не еду, вас я шлю на победу;
Трое вас, вот и три вам дороги.
Будет всем по награде: пусть один
в Новеграде
Поживится от русских добычей.
Жены их, как в окладах, в драгоценных
нарядах,
Домы полны, богат их обычай.
А другой от пруссаков, от проклятых
крыжаков,
Может много достать дорогого,
Денег с целого света, сукон яркого цвета,
Янтаря – что песку там морского.
Третий с Пазом на ляха пусть ударит
без страха;
В Польше мало богатства и блеску,
Сабель взять там не худо; но уж, верно,
оттуда
Привезет он мне на дом невестку.
Нет на свете царицы краше польской
девицы.
Весела, что котенок у печки,
И, как роза, румяна, а бела, что сметана;
Очи светятся, будто две свечки!
Был я, дети, моложе, в Польшу съездил
я тоже
И оттуда привез себе женку;
Вот и век доживаю, а всегда вспоминаю
Про нее, как гляжу в ту сторонку».
Сыновья с ним простились и в дорогу
пустились.
Ждет-пождет их старик домовитый.
Дни за днями проводит, ни один
не приходит.
Будрыс думал: уж, видно, убиты!
Снег на землю валится, сын дорогою
мчится,
И под буркою ноша большая.
«Чем тебя наделили? что там? Ге!
не рубли ли?»
«Нет, отец мой; полячка младая».
Снег пушистый валится; всадник с ношею
мчится,
Черной буркой ее покрывая.
«Что под буркой такое? Не сукно ли
цветное?»
«Нет, отец мой; полячка младая».
Снег на землю валится, третий с ношею
мчится,
Черной буркой ее прикрывает.
Старый Будрыс хлопочет и спросить уж
не хочет,
А гостей на три свадьбы сзывает.