Волшебная игла - [6]
— Несмышленая, — говорит Морозишна, — нельзя в лесу спать, замерзнешь.
Стала она девочку тормошить да щипать. Вскочила девочка, глаза протерла, говорит:
— Подари мне, Морозишна, твой шарф. Я его отцу пошлю. Он теплый да мягкий, пусть моего отца греет.
— Несмышленая ты, — говорит Морозишна. — Не годится мой шарф твоему отцу. Сама ты видела — из снежной кудели я нитку пряла, из снежных клубков шарф вязала. Прикоснется человек к моему вязанью — оно снегом рассыплется, водой потечет.
— Неправда! — кричит девочка. — Злая ты, Морозишна, да жадная! Жалеешь своего вязанья для моего отца!
— Ладно, — говорит Морозишна, — не жалко мне. Бери мой шарф. Только скорей беги домой, нигде не присаживайся, не то не донести тебе этот шарф до дому. А как придешь домой, сама своему отцу шарф свяжи — твой и теплей и мягче будет.
Бежит девочка домой, шарф к груди прижимает, думает: «Ишь, хитрая Морозишна! Зачем мне другой шарф вязать? Я этот отцу пошлю. Вот он какой хороший!» И так ей тепло стало, разморило ее, спать захотелось. Присела девочка в сугроб, закуталась покрепче, а шарф колючим инеем застыл, царапает ей лицо и руки, не дает спать. Вскочила девочка.
«Злая Морозишна, — думает, — жалко ей своего вязанья, ишь какое колючее стало! А я его всё равно домой донесу».
Прибежала она домой, а дома тепло, печка топится. Подошла девочка к печке, а шарф у нее и растаял в руках, ручейком потек по полу. Заплакала девочка. И слезы-то льются, и шарф льется — весь пол в лужах.
Поплакала она, а потом лужи вытерла, села и подумала: «А ведь Морозишна правду сказала. Не годится ее шарф людям. Заснешь под ним — замерзнешь, дыхнешь на него — он инеем колется, в комнату внесешь — он ручьями течет. Видно, шерсткой дед-Морозовых овечек только кусты да травы прикрывать, чтобы они не погибли зимой. А моему отцу я сама шарф свяжу».
Девочка была способная. Она запомнила, как Морозишна петлю в петлю заплетала, вязанье вязала. Достала она клубок шерсти и крючок и связала хороший шарф, длинный да широкий, теплый да мягкий.
Этот шарф она послала своему отцу, чтоб он в мороз не мерз. А потом пошла в лес и крикнула:
— Спасибо, Морозишна!
Но никто не откликнулся.
Вот и вся сказка. А если эту сказку прочтут девочки понятливые и усердные, они тоже такие шарфы вязать научатся. Свяжут они эти шарфы и пошлют их отцу, и брату, и их товарищам — славным бойцам, чтоб они в мороз не мерзли и всех врагов побили.
Конь Лыска
Наступал Новый год. А одному мальчику было очень грустно. Он думал: «Теперь война, ни елки, ни игрушек не будет…» И он даже не позвал к себе ребят на праздник. Всё равно играть не во что: новых игрушек не будет, а из старых у него была только одна лошадка Лыска, без хвоста и без гривы.
Под Новый год этот мальчик лег спать пораньше — ведь играть было не во что. И, верно, он успел выспаться, потому что проснулся с первым ударом двенадцати часов.
Комнату слабо освещала синяя лампочка, часы отбивали удар за ударом, а старый конь Лыска качался на своих деревянных полозьях. Это мышка пробежала, хвостиком махнула, зацепила его и раскачала. Но с последним ударом часов Лыска вдруг спрыгнул с полозьев, ударил копытом и одним скачком очутился возле кровати мальчика.
— Садись на меня, своего верного коня, — заговорил Лыска человеческим голосом, — и поскачем к ребятам в гости.
— Никуда я не поскачу, — ответил мальчик и сел в кровати. — Новый год настал, я без подарков в гости не поеду. А дарить мне нечего.
— А ты сам сделай подарки, — предложил конь.
— Ах, не выдумывай, пожалуйста! — ответил мальчик. — Во-первых, я не умею делать игрушки, а во-вторых, не знаю, что бы такое сделать хорошее.
— А что бы тебе самому хотелось получить? — спросил конь.
— Конечно, игрушечных красноармейцев, — ответил мальчик.
— Ну, так сделаем ребятам в подарок игрушечных красноармейцев, — решил конь. — Садись на меня верхом, а то простудишься босиком по полу бегать.
Вот мальчик сел на коня, и они подскакали к столу. А на столе лежит кипа бумаги. А наверху на бумаге лежат три вырезанные фигурки. Это такие фигурки, что если их склеить, то получится игрушка-красноармеец.
Вдруг, откуда ни возьмись, появился острый карандаш и стал обводить фигурки. Он их обведет на одном листе бумаги — и тотчас лист взовьется, слетит с кипы и рядом на стол ляжет, а карандаш уже на другом листе новые фигурки обводит. И этот лист взовьется и рядом ляжет, а карандаш уже на новом листе чертит. Так он всю бумагу исчертил и исчез. Откуда ни возьмись, появились вместо карандаша ножницы и начали вырезать по нарисованному. Вырезанные фигурки легли на стол, а обрезки под стол свалились, и тут их метла сама в кучу смела, чтобы на Новый год в комнате беспорядка не было.
— Ну вот, — сказал конь, — полработы за тебя сделали. А склеить ты уже сам сможешь.
Взял мальчик ту фигурку, где голова нарисована, помазал клеем туловище, а голову и шею не стал мазать, и это он правильно сделал. Потом он взял вторую фигурку и приложил к помазанному краю, а конь вдруг как заржет:
— Бу-у-у!
И мальчик увидел, что у красноармейца носок сапога не в ту сторону смотрит, куда лицо. Пока клей не засох, мальчик скорей переделал правильно. Потом он перевернул фигурку и опять помазал клеем, только руку и ногу не стал мазать, и приложил третью фигурку. И вот бумажный красноармеец был готов. А чтобы он мог стоять, мальчик взял полоску картона, сделал в ней два прореза и просунул в эти прорезы зубчики бумаги, которые были внизу, на сапогах красноармейца. Эти зубчики он снизу загнул и подклеил.
