Волок - [23]
На стенах камер (тринадцатый шлюз — двухкамерный) — рисунки, среди которых преобладают изображения детородных органов различной величины (мое внимание привлек Сталин со стоящим членом) и надписи — кто и когда здесь проходил: некие Сашка из Рязани, Любка с Вовкой из Орла, дальше: «Навек с тобой», «Здесь были Коля с Катей», и еще: «Диодор иеромонах и послушник Исидор здесь были. Дивны дела Божии». Из политических я занес себе в блокнот: «Сталин, вернись — ждем» и: «Ельцин, мы с тобой мудаком — срем». Вписываем себя: «Антур ‘99».
Ворота починили, можно двигаться дальше.
Сто восемьдесят первый канал. Поистине ювелирная работа. Словно инкрустирован серым камнем.
Четыре утра, надо бы поспать. Останавливаемся за двенадцатым шлюзом, напротив Тунгуды — там была женская зона.
Слева, на насыпи, между шлюзом и плотиной, большая надпись буквами, сложенными из бетонных плит, на вид свежая: «ББК — показ ударных темпов и высокого качества работы».
Душно, не спится. Лежа в койке, прислушиваюсь к разговору в кубрике. Парни режутся в покер и, как водится, болтают о бабах. Началось с каре дам.
— Я бы предпочел живую бабу, — голос Сани.
— Девка на яхте — к беде, — это Вася.
— Эх, — снова Саня, — я бы и от задницы не отказался. Один хрен — малолетка или зрелая, лишь бы подвижная да ядреная.
— Какая задница, бля, с яхтой сравнится. Бабе, как ни старайся, ни в жизнь не угодишь, а яхта… С яхтой проще… Как себе сошьешь, так и поживешь. Важно, чтобы она ветер чувствовала, как жинка мужика. Вот представь, идешь на Север… Если дует летний (южный) или обедник (юго-западный) — оба с кормы — полетишь, словно у яхты крылья вырастают, сток (западный) ее моментально накренит, и заскользишь на боку, побережник (северо-западный) или полуношник (северо-восточный) задувают в морду, тут уж только галсами. А марину лучше переждать в какой-нибудь бухточке.
Мариной Вася именует и морянку (северный ветер), и свою жену.
— А у нас в школе все трахаются, — выпаливает Ваня, — какой класс ни возьми.
— У тебя еще яйца не отросли…
— Ну и что? Может, пойдем на дискотеку в Тунгуду, — предлагает Саня, — я там знаю пару сочных девок и пива можно выпить.
— А пошли…
И вот уже сорван якорь и мы пересекаем Выг под парусом. Над рекой растекся серый туман, подкрашенный розовым, свет — точно бледная краска, размазанная по воде, по обе руки — плавные линии. То вынырнут, то вновь нырнут — из воды ли, в туман ли…
Тунгуда все ближе… Какие-то огни, тени на помосте. Слышна музыка. Неужто рэп… Сноп света раз за разом обметает пристань. Да нет, конечно… Не рэп. Туш. Подходим. Прожектор слепит. А на пристани народ толчется, словно танцует. Мы швартуемся, подаем трап на берег и тут же оказываемся в кольце из баб.
Кое-как одетые, эта в лохмотьях и лаптях, та в картонной коробке от папирос, одна в кожаной куртке и с голой задницей, другая — в парижском белье, третья — в куцей фуфайке… Шулерши, воровки и блатные, девки за рубль, жадные до содержимого чужих карманов и портков. И вдруг в толпе — знакомая мордашка.
— Анюта Вырви Глаз?
— Эх, бля, ты, старый каторжник, на банановой шкурке сюда с Сахалина приплыл? Здесь тебе не квартирка с горячей водой и центральным отоплением. Это Тунгуда, мать твою…
Просыпаюсь, голова мутная, липкий пот… Купание не помогает, вода в Выге — как теплый суп. В девять с минутами трогаемся.
Нижний Выг становится шире, справа вдоль берега — железная дорога, минуем станции: Красная Горка, Идель, Кочкома. С другой стороны — лес, болота, урочища. Безлюдье.
За Кочкомой в Выг впадает речка Онда. Русло делается узким и извилистым. Движение здесь одностороннее! И тут из-за поворота показывается…
Одиннадцатый шлюз! Поистине полный величия! Один из двух, еще не отремонтированных. Вырубленный в скале, деревянный, ворота над воротами (законы перспективы) — словно на дыбы встал.
Зеленый свет и… мы словно оказываемся внутри гравюры Пиранези: тесаные скалы, железные скобы и сотни сочащихся, шелестящих ниток воды. Над нами кадр неба с ветвями осин, лица что-то выкрикивающих баб. Рымов нет! Подходим к скале, хвать за скобу. Слышно, как пускают воду, и такое ощущение, что мы карабкаемся — от одной скобы к другой. То босыми ногами, то руками. Наверху выясняется, что бабы хотели бросить нам канаты.
Вторая камера и тот же стиль копиистов «Carceri»[21], взваливших на себя безумную задачу — спроектировать мир сызнова. Странное чувство: собственными ладонями касаться скал, которые обтесывали зэка, хвататься за скобы, которые шестьдесят шесть лет назад вбил какой-нибудь раскулаченный из Украины или нацмен из Киргизии.
Солнце жарит. Скобы пылают.
За одиннадцатым шлюзом Шаванская плотина, одно из прекраснейших строений канала. Бросаем якорь выше по течению и спускаемся — взглянуть на нее. Инженер Зубрик, «бывший вредитель», получил за свою работу орден Трудового Красного Знамени. И действительно, платина не просто красива, она уникальна. Клименту Михайловичу поручили спроектировать ее из дерева, поэтому он вынужден был придумать такой профиль, чтобы между водой и деревом отсутствовала воздушная прослойка — тогда дерево не гниет. Японские инженеры, приезжавшие сюда в прошлом году, дивились. Говорили, что Шаванская плотина еще сто лет простоит без ремонта.
Объектом многолетнего внимания польского писателя Мариуша Вилька является русский Север. Вильк обживает пространство словом, и разрозненные, казалось бы, страницы его прозы — записи «по горячим следам», исторические и культурологические экскурсы, интервью и эссе образуют единое течение познающего чувства и переживающей мысли.Север для Вилька — «территория проникновения»: здесь возникают время и уединение, необходимые для того, чтобы нырнуть вглубь — «под мерцающую поверхность сиюминутных событий», увидеть красоту и связанность всех со всеми.Преодолению барьера чужести посвящена новая книга писателя.
В поисках истины и смысла собственной жизни Мариуш Вильк не один год прожил на Соловках, итогом чего и стала книга «Волчий блокнот» — подробнейший рассказ о Соловецком архипелаге и одновременно о России, стране, ставшей для поляков мифологизированной «империей зла». Заметки «по горячим следам» переплетаются в повествовании с историческими и культурологическими экскурсами и размышлениями. Живыми, глубоко пережитыми впечатлениями обрастают уже сложившиеся и имеющие богатую традицию стереотипы восприятия поляками России.
Очередной том «Северного дневника» Мариуша Вилька — писателя и путешественника, почти двадцать лет живущего на русском Севере, — открывает новую страницу его творчества. Книгу составляют три сюжета: рассказ о Петрозаводске; путешествие по Лабрадору вслед за другим писателем-бродягой Кеннетом Уайтом и, наконец, продолжение повествования о жизни в доме над Онего в заброшенной деревне Конда Бережная.Новую тропу осмысляют одновременно Вильк-писатель и Вильк-отец: появление на свет дочери побудило его кардинально пересмотреть свои жизненные установки.
Эта часть «Северного дневника» Мариуша Вилька посвящена Заонежью. Не война, не революция, и даже не строительство социализма изменили, по его мнению, лицо России. Причиной этого стало уничтожение деревни — в частности, Конды Бережной, где Вильк поселился в начале 2000-х гг. Но именно здесь, в ежедневном труде и созерцании, автор начинает видеть себя, а «территорией проникновения» становятся не только природа и история, но и литература — поэзия Николая Клюева, проза Виктора Пелевина…
Саше 22 года, она живет в Нью-Йорке, у нее вроде бы идеальный бойфренд и необычная работа – мечта, а не жизнь. Но как быть, если твой парень карьерист и во время секса тайком проверяет служебную почту? Что, если твоя работа – помогать другим найти любовь, но сама ты не чувствуешь себя счастливой? Дело в том, что Саша работает матчмейкером – подбирает пары для богатых, но одиноких. А где в современном мире проще всего подобрать пару? Конечно же, в интернете. Сутками она просиживает в Tinder, просматривая профили тех, кто вот-вот ее стараниями обретет личное счастье.
Хеленка Соучкова живет в провинциальном чешском городке в гнетущей атмосфере середины 1970-х. Пражская весна позади, надежды на свободу рухнули. Но Хеленке всего восемь, и в ее мире много других проблем, больших и маленьких, кажущихся смешными и по-настоящему горьких. Смерть ровесницы, страшные сны, школьные обеды, злая учительница, любовь, предательство, фамилия, из-за которой дразнят. А еще запутанные и непонятные отношения взрослых, любимые занятия лепкой и немецким, мечты о Праге. Дитя своего времени, Хеленка принимает все как должное, и благодаря ее рассказу, наивному и абсолютно честному, мы видим эту эпоху без прикрас.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ББК 84.445 Д87 Дышленко Б.И. Контуры и силуэты. — СПб.: Издательство ДЕАН, 2002. — 256 с. «…и всеобщая паника, сметающая ряды театральных кресел, и красный луч лазерного прицела, разрезающий фиолетовый пар, и паника на площади, в завихрении вокруг гранитного столба, и воздетые руки пророков над обезумевшей от страха толпой, разинутые в беззвучном крике рты искаженных ужасом лиц, и кровь и мигалки патрульных машин, говорящее что-то лицо комментатора, темные медленно шевелящиеся клубки, рвущихся в улицы, топчущих друг друга людей, и общий план через резкий крест черного ангела на бурлящую площадь, рассеченную бледными молниями трассирующих очередей.» ISBN 5-93630-142-7 © Дышленко Б.И., 2002 © Издательство ДЕАН, 2002.
Вам знакомо выражение «Учёные выяснили»? И это вовсе не смешно! Они действительно постоянно выясняют и открывают, да такое, что диву даёшься. Вот и в этой книге описано одно из грандиозных открытий видного белорусского учёного Валентина Валентиновича: его истоки и невероятные последствия, оказавшие влияние на весь наш жизненный уклад. Как всё начиналось и к чему всё пришло. Чего мы вообще хотим?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.