Володька Кныш - [2]

Под Дуба-Юртом, где их рота попала «в переплет», он из гранатомета прямым попаданием уничтожил пикап с закрепленным на кузове пулеметом «ДШКМом», из которого дудаевцы кинжальным огнем прижали бойцов его роты к сырой земле, выкашивая все живое вокруг. За этот бой Володька был представлен к Ордену Мужества. Потом через несколько месяцев опять Грозный. Подрыв машины командующего группировкой, генерала Романова. Тяжелые уличные бои с дудаевцами. К праотцам отправил матерого чеченского снайпера, который по ночам выходил на охоту, на счету которого была не одна загубленная жизнь наших солдат. Долго он выслеживал этого гада. Только на третьи сутки упорного ожидания в кромешной темноте засек в оконном проеме одного из разрушенных домов зеленый огонек от ночного прицела, который упал на лицо «духа». Остальное было делом техники: молниеносный выстрел, и душа отлетела к Аллаху. После командировки приближался долгожданный дембель.

Но подумал: кому он нужен на «гражданке», никто не ждет его кроме матери и сестры, специальности гражданской нет, снова пьянки да гулянки со шпанистыми приятелями. Так и до тюрьмы недалеко. Предложили подписать контракт, решил остаться в родной части. Втянулся, служба нравилась. Заработал «краповый берет», чем очень гордился. Измотанный, со сломанным носом, с распухшей, как вареник, губой после очередного поединка, но счастливый до слез. Дали новобранцев, весенний призыв, маменькиных сынков. Гонял до седьмого пота, как говорится, лепил из них настоящих бойцов. Каждую неделю маршброски с полной выкладкой…

– Вы мужики или мешки с дерьмом? – орал он и увесистыми пинками гнал молодняк в противогазах вперед, не давая никакой поблажки, как когда-то натаскивал его самого старший прапорщик Сидоренко. Потом были еще несколько командировок в Дагестан на границу с Чечней, и так до августа, пока Басаев со своей волчьей стаей внаглую не полез на территорию России…

Проверив посты и убедившись, что все в порядке, сержант Кныш вернулся в палатку.

– Егор, от твоих копыт разит, как от дохлой кошки! – проворчал Кныш, толкая в бок развалившегося на нарах старшину Баканова и присаживаясь рядом. – Шибает, аж за версту слышно.

– Можно подумать, от твоих – духами «Красная Москва»! – беззлобно огрызнулся тот, переворачиваясь на спину. – Дал бы лучше смольнуть! Эх, мужики, домой хочу, мочи нет!

– На печку к бабушке! – съязвил рядовой Привалов, сдавая засаленные карты.

– К ней родимой, в деревеньку!

– Сестра моя тоже все в деревню рвется, – живо отозвался Володька Кныш, рассматривая обветренную потрескавшуюся кожу на ладонях. – Уж без малого лет восемь бредит «экологическим поселением». Вещь-то хорошая, только единомышленников достойных не соберешь. Один рвется только в родную деревню, где покойные родители дом оставили, никуда больше. Другой – чтобы обязательно озеро было рядом. Третий – еще что-нибудь. Про поселения мозги ей запудрил один хорек, народный целитель, Гена Крокодил, а когда она оказалась в «интересном положении» – испарился словно НЛО. Только его и видели. Вот сейчас одна воспитывает двоих маленьких карапузов. Теперь уж ей не до деревни.

– Говоришь, кадра как ветром сдуло. Нашкодил и в кусты! – усмехнулся в пшеничные усы старший прапорщик Стефаныч.

– Ну и гусь лапчатый, твой зятек! – отозвался, ворочаясь, Баканов.

– Дорого бы дал, чтобы взглянуть одним глазком на этого мудака, – откликнулся Святка Чернышов, получивший прозвище Танцор.

– О чем разговор! Откепать надо по полной программе! – с готовностью отозвался контрактник Головко.

– Шлепнуть гада! – вынес свой суровый вердикт первогодок Привалов.

– Если встречу этого подонка, лично яйца отрехтую кобелю, новому родственничку, – сказал Кныш. – Она у меня чудная. Не от мира сего. Такие сейчас редко встречаются. Все в высоких материях витает. Йогой даже занималась. Потом в религию ударилась. Уж больно нравились ей сладкие проповеди молоденьких парней-миссионеров. Потом книжек всяких начиталась про Анастасию. Слышали про такую бабцу? Которая в тайге голая живет, которой зверушки кров и пищу дают. Белочка – орешки, ежик – грибки, зайка серенький – морковку, мишка косолапый шкурой своей мохнатой обогревает. Вот такие сказки братьев Гримм! Народ поначитался этих книжек, размечтался и как с цепи сорвался. Стали появляться всякие там общества последователей Анастасии. Сестра тоже с такими снюхалась. Показывала мне как-то устав ихний. Уссаться можно, мужики! Не поверите! Сейчас, конечно, всех подробностей не помню, да и не вдавался в этот бред сивой кобылы. Только вот запомнилось, что первым делом общество, когда получит в свое владение землю, засадит ее кедром, который, видите ли, будет их кормить. Только эти мякинные головы не соображают, что кедру надо расти и расти. Лет сто пятьдесят, чтобы силу набрать. А что жрать будут все это время, им невдомек. Вот собираются несколько раз в месяц и мечтают хором, как они духовно будут жить и процветать, а вот что-нибудь конкретное решить и сделать не могут. Как говорится, кишка тонка! Говорю ей, сестренка, спустись на грешную землю, оглянись вокруг. Куда там. Все витает где-то в облаках, мечтает о кисельных берегах…