Вольные упражнения - [14]

В это время дядя Слава чем-то активно гремел на кухне.

— Нет, Тань, никто не звонил.

— И из федерации тоже?

— Нет.

Таня отрешённо покачала головой.

— Я предлагаю: давай меняться! На кровати теперь буду спать я — а на диване ты. Хорошо? — продолжала между тем Наталья Евгеньевна. — А то врач говорил, что на мягком тебе пока нельзя. А диванчик как раз упругий, то, что надо. Да и пошире он будет. Тебе ведь так удобнее, правда?

— Удобнее, — как-то совершенно безразлично ответила Таня.

— Вот и замечательно.

Наталья Евгеньевна вернулась на кухню и принялась о чём-то оживлённо разговаривать с дядей Славой. О чём именно они говорили — слов было не разобрать. Да Тане совсем и не хотелось прислушиваться к их разговору. Она потихоньку перебралась на другой край дивана, сгребла в охапку мягкую игрушку, которую купила почти полгода назад в Англии, и уткнулась в неё лицом.

— Одни мы остались с тобою на этом свете, — прошептала она. — Совсем одни.

Дожидаться чаепития дядя Слава не стал. Сославшись на незаконченные дела на работе, он вежливо попрощался и захлопнул дверь.

— Вот тебе и на, — обескуражено произнесла Наталья Евгеньевна, стоя в пустом коридоре. — А ведь говорил, что на целый день отпросился.

— Наверное, потому что теперь я здесь, — Таня так и сидела на диване, обняв обеими руками свою любимую, единственную мягкую игрушку, и смотрела куда-то в пустоту.

— Может, ты кого-нибудь из ребят позовёшь? Вместе оно всегда веселее.

— Кого? Федю Халикова?

— А почему бы и нет? Хороший мальчик оказался. Внимательный. Вон сколько книг тебе приволок. Я насилу их донесла. Начитанный он, наверное.

— Не хочется мне никого звать.

— Таня! Да ты, я смотрю, что-то совсем приуныла, — мама вошла в комнату и присела рядом на диван. — У тебя, случайно, температура не поднялась?

Она попыталась приложить руку ко лбу девочки, но Таня резко отвернулась к стене.

— Врач сказал, за тобою теперь глаз да глаз нужен. Я даже отпуск специально взяла на несколько недель раньше. Начальница моя сначала ворчала долго, но потом всё же подписала заявление. А я ей так и сказала: дочь моя возвращается домой, за ней теперь уход нужен, поэтому отпуск мне необходим именно сейчас. Знаешь, мы будем с тобою народной медициной заниматься. Мне на работе столько интересных способов рассказали и целую кучу вырезок из газет дали. Там как раз про народные методики оздоровления написано. Отвары разные, мазь из еловой смолы сделаем, спину сырым картофелем натирать будем…

— Не говори ерунду, мам! — раздражённо крикнула Таня. — Какая картошка? Какие отвары? У меня ноги до сих пор не работают. Причём здесь твой картофель?

— Вот это ты напрасно. Очень хорошие методы. Я сама читала. Боли уменьшают, ткани заживляют, ну и там много ещё разного. Я тебе дам почитать.

— Ты лучше ответь, что Сергей Тимофеевич тебе сказал перед выпиской? Каков его прогноз? Когда я смогу ходить? И смогу ли вообще на ноги встать? — Таня по-прежнему смотрела куда-то вдаль, не поворачивая в сторону мамы головы.

— Конечно, сможешь! — эти слова Наталья Евгеньевна постаралась произнести как можно бодрее. — Ты пойдёшь обязательно! Прямо так и сказал.

— Это он и мне говорил! Они все так говорят. А тебе он что сказал? Именно тебе! От тебя он реальную картину скрывать не будет. Незачем ему это.

Мама молчала.

— Ну что? — продолжала настаивать Таня. — Говори, я уже ко всему готова!

Наталья Евгеньевна ещё какое-то время сидела в замешательстве. Однако молчание становилось каким-то уж очень удручающим.

— Он сказал… при благоприятном раскладе… если восстановление спинного мозга пойдёт и дальше такими темпами… возможно, к концу осени… немножко начнёшь двигаться самостоятельно.

Таня всхлипнула и вновь уткнулась лицом в мягкую игрушку. На несколько минут в комнате вновь воцарилось молчание.

— Я так и думала, — наконец дрожащим голосом произнесла Таня и посмотрела на маму. В глазах Тани блестели слёзы. — Вот, мама, я и стала у тебя иждивенкой. Что ты со мною такой делать будешь? Ну, закончится у тебя отпуск, а потом что… ещё один возьмёшь? А дальше? Работу бросишь?

— Придумаем что-нибудь, Танюша, придумаем непременно. Я от тебя ни на шаг, ты же знаешь, — мама обняла Таню и прижала к груди. — Ты моя единственная и неповторимая девочка. И я сделаю для тебя всё, на что буду только способна. А тебе надо гнать прочь эти чёрные мысли. Даже не допускай их в свою светлую головку. Ты же умница у меня. Вон сколько медалей и призов к шестнадцати годам набрала. Многим такое и не снилось. Ты справишься с этим, Тань. Непременно справишься, я верю в тебя.

— А я всё равно пойду, — одними губами прошептала Таня. — Вот встану и пойду. Назло всем им.

Более десяти лет, посвящённые спорту, закалили характер Тани. Если она ставила перед собою какую-то цель, то добивалась её любыми способами. В одиннадцатилетнем возрасте, а уже тогда Таня занималась спортивной гимнастикой почти пять лет, она поставила для себя задачу любой ценой поехать на известный детский турнир «Олимпийские надежды», и поехала-таки. Несмотря на то, что все тренеры в один голос утверждали, что её главный козырь — вольные упражнения — это не отработанная ещё толком программа, и претендовать на высокий результат она попросту не может. А выступления на других снарядах у Тани хоть и получались технически грамотно, но, по мнению тех же тренеров, выглядели они «как у всех», а для того, чтобы претендовать на призовое место в «Олимпийских надеждах», нужно нечто большее. Ничего! Пусть не призовое место получилось в итоге, но баллы за выступление Серебряковой оказались достаточно высокими. Она лишь две десятых уступила девочке, занявшей в вольных упражнениях третье место. Эти соревнования оказались своеобразным толчком для резкого взлёта её спортивной карьеры. Именно на «Олимпийских надеждах» Таню заметил заслуженный тренер РСФСР Вадим Николаевич Краснопольский. Именно он в то время занимался подготовкой спортсменок для формирования сборной Советского Союза. Попасть к нему была мечта, пожалуй, любой девчонки, которая занималась спортивной гимнастикой.