Вольные стрелки - [67]

Втроем они оказались в центре плаца, который пустел на глазах. Еще несколько мгновений, и они останутся одни. И пусть снайпер тоже один, но он – снайпер. Он не промазал. От смерти Сараева спасла случайность – пробка от шампанского, на которой он поскользнулся.

Он глянул вправо и – невероятное дело – увидел Юрия Чернова. «Господин оформитель» убегал в толпе униформы, часто оглядываясь. В другую сторону, словно избегали общения с обслугой, бежали гости. На месте оставались только музыканты и устроители лазер-шоу. «В скорости наше спасение», – пронеслось в голове Мусы Сараева. И он повторил это вслух. «На раз и два», – кивнул он генералу. Они подхватили Вейсберга под руки и рванули вслед за обслугой. Муса слишком поздно понял, что положение у него хуже, чем у генерала. Насколько хуже – это была цена его жизни.

Гекко не раз стрелял через открытые окна по целям, находящимся в машинах; стрельба в условиях людской толпы была для него новой, но движущаяся цель, она и в Чечне движущаяся цель, и на распродаже военных городков тоже, рассудил Влад. Сараев по отношению к снайперу находился вполоборота, скорость его была небольшой, так что Владу не составило труда снять его. Он нажал на спусковой крючок, когда Муса был готов повторить фокус с пробкой – снова поскользнуться. Он отмерил последний метр плаца, когда пуля попала ему в висок.

Генерала Разлогова снова забрызгало кровью, на этот раз – Мусы Сараева.

Он нашел временное убежище за опрокинутым столом. Прислонив к его поверхности Вейсберга, генерал поймал его взгляд и покачал головой, вкладывая в этот жест очень многое.

– Господи, – прошептал Вейсберг, – спасибо тебе...

– Не все еще закончилось, – прервал его генерал. – Спецназовцы сейчас начнут зачистку.

– Мои охранники остановят их.

– Нет, – покачал головой генерал. – Не остановят. Я знаю этих людей. Они не один год работали на меня. Я платил им хорошие деньги. И только недавно понял, на что они их тратили.

Пульс его приближался к ста пятидесяти ударам, но генерал был бледен, будто в его теле открылось десяток ран, а кровь хлестала наружу. Под глазом забился нервный тик.

Разлогов поднял голову в тот момент, когда рядом, как из-под земли, вырос стильный Крист. Спецназовец направил ствол «абакана» на Вейсберга и добил его короткой очередью.

– Не вставайте, товарищ генерал, – «проявил заботу» Крист. – Здесь сейчас будет еще жарче.

И он кинулся к очередной цели – Бажаеву.

Глумов тем временем уводил пятерку бойцов к берегу, где свои посты заняли пять или шесть чеченских боевиков. Трое бросились в воду. Сергей, припав на колено, форсированными очередями достал одного. Сменив магазин, более или менее точно определил, в каком месте реки появится над водой голова другого. Снова форсированная очередь, и боевик пошел ко дну.

Третий все же добрался до берега. Но он настолько обессилел, что привлек к себе внимание громким стоном. По нему отработали сразу два «абакана».

Этот редкий частокол группа Глумова преодолела без труда.

Глава 38. Откровение

Цыплаков почти с ужасом смотрел в глаза человеку, контролером которого он являлся. Это он подтверждал информацию, которую Моль сливала Разлогову, а не наоборот. По сути дела, он все это время искал самого себя, но выполнял функции второго номера...

– А ведь я мог догадаться... – чуть слышно прошептал он. Ему не потребовалось никаких разъяснений. Он словно читал с листа. Когда они в кабинете секретаря жилкомиссии арестовывали Глумова, Ипатьева не знала о связи того с Мирковичем, как и не знала, что тот в это время находится в смежной с кабинетом комнате, иначе бы предупредила его. Она сделала себе алиби: легла с Костей в постель и не вылезала из нее. Ловко. И она же сегодня вывела из игры Джумагулова, сказав, что видела Игоря, снимавшего лимузин Харламова. А Цыплаков помог ей вспомнить не только дату, но и точное время. Цыплакова, своего контролера, вычислила без труда, он был ходячей рекламой.

Цыплакову необходимо было выиграть время, и он нашел хороший предлог для этого. Им стал Костя. Он только что пришел в себя, и Цыплаков приветствовал его как ни в чем не бывало.

– Привет! Я хочу рассказать про убийство Мирковича. Теперь я это представляю так четко, как будто сам стрелял в него...

И тут Цыплаков понял, что сейчас выступает не как обвинитель, а как адвокат Светланы Ипатьевой.

– Миркович не открыл бы дверь Сергею Глумову: он был осторожным человеком. Скорее всего Глумов назначил встречу в каком-нибудь уединенном месте, а в качестве альтернативы предложил переговорить у Мирковича дома. И последний клюнул на эту приманку. И даже отослал жену из дома, чтобы приватной беседе никто не помешал. Он считал свой дом своей крепостью. Но что такое крепость для спецназовца? Глумов легко взял ее.

Шелковая Моль вышла вперед, встала рядом с Костей и, приготовившись дослушать рассказ Цыплакова, закурила. Огонек от сигареты отразился в ее глазах. Цыплаков словно смотрел не на живого человека, а на фотографию с красными глазами от вспышки.

– Миркович открыл дверь Глумову и посмотрел ему через плечо: нет ли кого за спиной. Глумов, собираясь на встречу с секретарем, прихватил с собой двух человек – братьев Гекко. Они без труда смяли сопротивление хозяина квартиры. А скорее всего, Миркович и не сопротивлялся. Страх парализовал его. Он выполнил странноватую команду: «Руки вниз! Заведи их под сиденье стула». Один из братьев опустился на колени и защелкнул «браслеты» на руках Мирковича. Он был надежно связан и не мог даже встать, не подняв за собой стул. Другой Гекко несколько раз сильно ударил его по почкам, заклеил его рот скотчем. Миркович кричал внутрь себя. А когда у него пошла носом кровь, он стал задыхаться. Но не Глумов и не братья Гекко нажали на спусковой крючок. Убийца появился в квартире Мирковича в последнюю очередь, на ходу надевая медицинские перчатки, нервно, но тем не менее эффектно щелкнув уплотнительными резинками. Не спуская глаз с жертвы, принял от Сергея Глумова пистолет. Не моргнул, даже когда передернул затвор. И только самый наблюдательный мог заметить, как мышцы глотки убийцы сократились... Убийца вселил в Мирковича больший страх, нежели эти трое сильных мужчин, привыкших убивать, – хотя как можно еще больше напугать человека, голова которого уже лежала на плахе, а «воротничок рубашки для удобства расстегнут»? Миркович запрокинулся было на стуле, в надежде упасть вместе с ним на пол, наделать шума, взбудоражить соседей, но его попытку легко пресек Гекко: он просто поставил на пути Мирковича ногу. Он и его старший брат одним расчетливым движением придвинули стул с Мирковичем вплотную к столу и быстро отошли. Вооруженный бесшумным «макаровым» человек сделал шаг вперед и поднял руку для выстрела. Он смотрел на висок Мирковича, пока что тронутый только сединой, но видел безобразное выходное отверстие от пули с другой стороны... Три пары глаз подбадривали его на американский манер: «Давай, детка, давай». Глумов и братья Гекко не спускали с него глаз. Он отдался им, чувствуя непреодолимый позыв внизу живота. Палец скользнул со спусковой скобы на крючок и плавно выбрал свободный ход. Короткая, неуловимая пауза, и...