Вольная птица - [18]

М-да. Ничего я не могу объяснить!

Я встала и отошла в другой конец комнаты. Четыре метра, и за стеной точно никого, там кладовка, кажется. Я мягко опутала Адениана Ар. Не подавляя, просто чуть смягчая агрессию.

— Адо, у меня много секретов. Я обязательно расскажу их тебе, но только когда ты пообещаешь поехать со мной и хранить мои тайн…

— Я никуда с тобой не поеду и ничего обещать тебе не буду. Пришла прощаться, уходи.

Адениан.

Ретка немного отстранилась от меня, задумавшись, а потом на одном выдохе выдала:

— Адо, я уже взрослая, и старшие решили, что мне нужно уехать. Я пришла позвать тебя с собой…

Юбля! Знал же, что когда-нибудь это закончится. Хорошо хоть сказала, а то ждал бы её ещё несколько месяцев, волновался…

— Тебе захотелось любовника в дальний поход? Задумалась, с кем будешь трахаться вдали от даккарцев, и решила: а не прихватить ли местного генерала?

Я смеялся. Адекватность в мышлении «кошек» вообще редкая черта. И у Ретки с этим тоже плохо.

— Адо, у меня много секретов, я расскажу их, когда ты поедешь со мной…

— Я никуда с тобой не поеду! Уходи!

Юбля! Без неё здесь станет совсем холодно. Даже ждать станет некого… Уходи! Терпеть не могу прощания!

Ретка встала и пересела подальше от меня:

— Адо, пожалуйста, только не злись. Я так и подумала, что ты не согласишься поехать… Прости. Думаешь, мне легко? Была бы моя воля, я бы никуда не уезжала. Мне тоже нравятся даккарские базы, — она расплакалась, — И приходить к тебе сюда нравится. И даже слушать про твою войну! Но мне сказали уезжать! А ещё сказали взять тебя с собой. Вот!

Она быстро сунула мне в руки конверт и отошла. Хмыкнула обиженно.

Я быстро разворачивал бумаги. Что ещё день сегодняшний мне готовит? Мало мне с утра Морены. Теперь моя Ретка… Мысль остановилась на полуслове. Бумаги, которые я достал из конверта оказались фотографиями. Капитан из штабных над трупом тартокца. Эту тартокскую рожу я ещё долго не забуду. Он ходил, шантажировал нас, а потом вдруг его кто-то на наше счастье прирезал. Раверстон тогда даже расследовал этот случай, чтобы не ссориться с Тартокцами. Он у них вроде благородный был. И мы доказали свою полную непричастность.

На фотографиях было хорошо видно, что в руках у даккарского капитана кривой нож, какими обычно пользуются засельцы. Значит, этого болтуна всё-таки убили мы! А ведь мы клялись! Я видел этого капитана у Раверстона. И он даже, кажется, в том расследовании участвовал…

— Откуда это у тебя? — я резко вздёрнул Ретку за ремень юбки.

— Мне сказали, что если ты не поедешь со мной, командиры армии убитого получат такой же конверт.

— Ретка, ты представляешь, что будет если Тартокцы получат это.

— Мне сказали, что будет война.

Я постарался успокоиться. Орать на Ретку бесполезно. Она всё равно ничего не понимает. Бить тоже не поможет. Она просто маленькая дурочка, у которой закончился срок браслета, и кто-то этим воспользовался.

— Маленькая, кто дал тебе эти бумаги?

— Старшие.

— Хорошо, а когда тебе их дали?

— Сегодня утром.

Вполне возможно, всё взаимосвязано. Сегодня я начал активно готовиться к обороне узла и Клинков. А ещё утром был у Роджера по этому же вопросу. Я стал опасен. И меня решили таким образом убрать с узла?

— Маленькая, а старшие — это кто?

Ретка вытерла слёзы и уставилась на меня большими синими глазами без грамма понимания:

— Ну, они неолетанки?

— Конечно, неолетанки. Я же сказала тебе: закон неолетанского рода. Старшие велели…приказали мне привезти тебя через две недели любым способом!

— Две недели?

— Да. Тебе же дела надо все закончить. Поэтому я приеду за тобой через две недели.

Не сходится! Через две недели заварушка с Клинками уже разрешится. Юбля! Как я устал от всего этого!

— Адо, не хмурься, пожалуйста, — Ретка опять расплакалась, — Ты просто поедешь через две недели со мной, и этих бумаг никто не увидит. Всё будет хорошо.

Глупая, маленькая Ретка!

— А как ты собираешься эти фотографии тартокцам показать? Сама к ним поедешь? Они неолетанок ближе расстояния выстрела не подпускают.

— Ну… Не знаю, как старшие скажут.

Понятно. Везти эти бумаги ты никому и не собираешься. Хотя неизвестно, что собираются с ними делать те, кто их тебе дал.

Ретка поднялась:

— Ну, я пойду, — она хмыкнула носом, — Пока ты меня не побил.

Я не ответил. Какой паршивый день!

5

Ретка.

Я тихо плакала, со злостью и бессилием пиная серые гальки. Неужели нельзя было пойти по-другому? Без слёз, без всей этой грубости… Он меня больше никогда не простит.

А я тоже хороша, расплакалась, ничего толком объяснить не смогла. Просто вручила конверт и сбежала.

Он ведь умный и понял, что никакие бумаги я никуда не понесу, да и нет их у меня. Просто запретит меня пускать и забудет. Другую найдет… Мне вспомнилась записка Морены. Я вытерла слёзы. Стерва! Порву!

Вот сейчас пойду к ней и скажу, чтоб не лезла к моему Адениану! Кошка крашенная!

Через пять минут я, уже полная решимости, перешагнула порог монастыря Вестницы. Морена была здесь, о чём свидетельствовал дорогущий расфуфыренный лайнер во дворе.

— Где Морена? — здоровенная Хинти сжалась под нитями Ар.

— В зале, с настоятельницей…

Я влетела в зал широким шагом. Вестница и Морена сидели в креслах у большого камина.