Вольная птица - [43]

Дасти предпочла бы расстаться и сохранить добрые воспоминания об их любви.

Отгоняя от себя столь болезненные размышления, она продолжила рассказ о местных достопримечательностях. К ее удовольствию, Мигель проявил жадный интерес и засыпал ее вопросами. Ему тоже, наверное, не хотелось думать сейчас об их будущем. Когда они приблизились к южному входу в Страну Каньонов, знакомый вид окрашенных оранжевыми и белыми полосами утесов в районе Игл вызвал у нее улыбку, которая стала еще шире, когда она услышала, как Мигель почти задохнулся от изумления.

Дасти остановилась на обочине, давая ему время впитать в себя панораму древнего песчаника, превращенного эрозией в лабиринт каньонов, украшенных гребнями и обрывами, куполами и шпилями, арками и окнами, в целое представление природной архитектуры, весьма похожей на силуэты города.

— Такое заставляет оценить мощь природы, — сухо заметила она. Мигель кивнул, совершенно ошеломленный. — Страна Каньонов занимает почти полмиллиона акров, — сообщила она, довольная произведенным на него впечатлением. — Реки Колорадо и Грин разрезают парк на три части. Иголки расположены к востоку от места их слияния, а Лабиринт к западу. — Она показала направо. — Остров в Небе расположен к северу в междуречье, и с него виден весь парк.

Они остановились на Заставе Иголок, чтобы заправиться, и в Информационном центре для посетителей, чтобы оплатить посещение парка и получить разрешение на пешие походы. Оставив асфальт позади, они пересекли по проселку Полынное плато, потом Дасти свернула с дороги, и они въехали в каньон Соленый Ручей.

Их тропа пересекала зигзагом мелкий ручей. Листопадные деревья и кусты, окрашенные золотыми и алыми красками, укрывали русло ручья, а вечнозеленый можжевельник и сосны карабкались по оранжево-красным стенам каньона. Наконец тропа кончилась у глубокого омута. С другой его стороны густая растительность покрывала крутой склон.

— Мы не туда свернули? — спросил Мигель, уверенный, что они заехали в тупик, но не желавший унизить Дасти предположением, что они заблудились.

Дасти покачала головой и нажала педаль газа, поворачивая направо и разрезая водную гладь. Вода захлестывала в открытые окна.

— Не снижай скорости! — закричал Мигель, чувствуя, как грязь засасывает колеса.

— Мигель! — огрызнулась Дасти с отчаянием в голосе. — Я зарабатываю этим на жизнь, так что не беспокойся!

Мигель пробормотал извинения. Она права: он не признавал и не уважал ее способностей. Когда он сказал ей это, она наградила его ослепительной улыбкой.

— Конечно, плывун может быть опасен, — признала она, — но если мы не свернем с тропы, то и не попадем на него.

И все же Мигель вздохнул с облегчением, когда Дасти вывела «виллис» из воды, доходившей до днища джипа. Постепенно он пришел в себя и расслабился настолько, что лишь посмеялся над собой, когда тропа вновь пересекла поток.

— Могу понять, почему индейцы выбрали это место для поселения, — откликнулся он, когда Дасти показала ему остатки индейских строений, видневшиеся в нишах утесов.

— Им приходилось пользоваться лестницами, чтобы спускаться на свои фермы на дне каньона, — рассказывала Дасти, — а женщины отвечали за подъем воды наверх.

Мигель ухмыльнулся:

— Первые феминистки?

Дасти продолжила с улыбкой:

— Индейцы жили общиной. Каждый работал и получал свою долю продуктов. Прямая противоположность тому, что происходило в то время в средневековой Европе: лорды и леди, живущие за счет голодающих крепостных.

— Никогда не думал, что... — Мигель замолчат.

Дасти внезапно затормозила и выпрыгнула из джипа. Последовав за ней, он увидел ее стоящей у кострища, окруженного пустыми пивными банками и окурками сигарет. Ее лицо покраснело от ярости.

— В чем дело? — спросил он.

— Главный закон туриста — уносить все, что приносишь с собой! — воскликнула она. — Даже туалетную бумагу. Это омерзительно!

Она пошла к джипу, вернулась с мешком, и они собрали весь мусор. Дасти рассмотрела один окурок. Мигель заглянул через ее плечо.

— Это самокрутка, — объяснила она. — Видишь, как перекручен конец? И нет фирмы. Отец редко курит, но когда курит, сам свертывает свои сигареты. — Задумавшись, она посмотрела вверх по каньону.

— Он стал бы сорить?

— Нет — в обычных условиях. Это только догадка, но он мог оставить окурок специально. Он знает, что я остановилась бы и собрала мусор. — Бросив окурок в мешок, она выпрямилась. — Пошли.

Мигель достал небольшой холодильник с их ланчем с заднего сиденья, и они поели сандвичей, пока она вела машину дальше. Время от времени они останавливались, чтобы подобрать пивные банки, которые, видимо, были выброшены из двигавшегося грузовика.

Не все путешественники по глухим местам старались не оставлять следов своего пребывания, и, наверное, потому те, кто ехал в этом грузовике, не считали, что разбрасываемый ими мусор может помочь кому-то обнаружить их. К тому же одна-другая пивная банка не говорила об их преступных намерениях.

— Попробуем этот боковой каньон, — предложила она чуть позже.

— Почему ты выбрала именно его? Он ничем не отличается от тех, что мы проехали раньше.

— Не знаю, — призналась она, — и не буду знать, пока мы не заберемся в него. Но мы проехали больше половины пути, и ручей ответвляется в него. — Она остановила джип и припарковала его в стороне от тропы.