Волна - [11]

Шрифт
Интервал

— Так, — сказал он, откладывая свои конспекты, — что здесь происходит?

Ученики смотрели на него растерянно. Бен посмотрел в дальний конец класса:

— Роберт?

Роберт Биллингс быстро встал рядом с партой. Его рубашка была заправлена, волосы причесаны.

— Мистер Росс, дисциплина.

— Да, — согласился мистер Росс, — дисциплина. Но дисциплина — это еще не всё. — Он повернулся к доске и под вчерашней надписью «СИЛА ЧЕРЕЗ ДИСЦИПЛИНУ» дописал «ЕДИНСТВО».

Снова развернувшись лицом к классу, он сказал:

— Единство — это связь между людьми, которые работают и борются вместе во имя общей цели. Это — как коллективная помощь соседей фермеру в строительстве.

Раздались смешки, но Дэвид понял, о чем говорит мистер Росс. Именно об этом он думал вчера после урока. Нечто вроде командного духа, так необходимого футбольной команде.

— Это ощущение себя частью чего-то более важного, чем ты сам, — говорил мистер Росс. — Ты — уже не ты, а идея, команда, общее дело. Ты берешь на себя такие обязательства…

— Кажется, мы и впрямь много на себя берем, — сострил кто-то, но на него тут же зашикали.

— …как соблюдение дисциплины, — продолжал Росс. — Чтобы полностью понять суть единства, нужно в него окунуться, стать членом команды. Отныне нашими девизами будут «Сила через дисциплину!» и «Сила через единство!» Повторите наши девизы каждый по очереди!

Один за другим ученики выходили из-за парт и скандировали:

— Сила через дисциплину! Сила через единство!

Несколько человек, и среди них Лори и Брэд, не встали вместе со всеми, когда мистер Росс велел классу повторить девизы, но чувствовали себя крайне неуютно, и, когда очередь дошла до них, поднялись и они. Теперь весь класс стоял в проходах.

— Нашему новому движению нужен символ, — сказал им Росс. Он повернулся к доске и, подумав минутку, начертил круг с волнообразной линией посередине. — Это будет нашей эмблемой. Волна — символ перемен. Это — движение, направление и импульс. Отныне наше сообщество, наше движение будет называться «Волна», — он окинул взглядом класс, застывший по стойке смирно. Они впитывали все, что он им говорил. — А это будет нашим приветствием, — согнув кисть правой руки ковшиком, напоминающим гребень волны, он хлопнул себя по левому плечу, затем поднял руку вертикально.

— Класс, отдать салют! — скомандовал он.

Класс отсалютовал. Некоторые хлопали себя по правому плечу вместо левого, кое-кто вообще забыл это сделать.

— Еще раз! — скомандовал Росс, отдавая салют. Он повторял это упражнение до тех пор, пока все не выполнили его правильно.

— Отлично! — похвалил он ребят. И снова класс ощутил прилив некой объединяющей силы, ошеломившей их накануне.

— Отныне это будет нашим обязательным приветствием! — объявил Бен. — Где бы ни встретили вы члена «Волны», салютуйте. Роберт, салют и девизы!

Вытянувшись в проходе, Роберт отдал салют и ответил:

— Мистер Росс, сила через дисциплину! Сила через единство!

— Очень хорошо, — сказал Бен. — Питер, Эми и Эрик, отдайте салют и повторите девизы вместе с Робертом!

Четверо учеников послушно отсалютовали и проскандировали:

— Сила через дисциплину! Сила через единство!

— Брайен, Андреа и Лори! — скомандовал Росс. — Повторите вместе с ними!

Теперь уже семеро учеников дружно скандировали девизы, затем четырнадцать, двадцать… И вот уже весь класс дружно салютует и хором скандирует:

— Сила через дисциплину! Сила через единство!

«Ну, точь-в-точь полк солдат», — подумал Бен.


После уроков Дэвид и Эрик в тренировочных костюмах сидели на полу в спортзале. Они пришли на тренировку раньше времени и теперь горячо спорили.

— По-моему, это идиотизм, — сказал Эрик, зашнуровывая бутсы. — На истории мы просто поиграли, только и всего.

— Да, но это не значит, что система не сработает, — настаивал Дэвид. — Для чего, ты думаешь, мы это освоили? Чтобы хранить в секрете? Говорю тебе, Эрик, это именно то, что необходимо нашей команде!

— Ладно, ты сам будешь убеждать в этом тренера Шиллера, — ответил Эрик. — Я не собираюсь ничего ему говорить.

— Чего ты боишься? — спросил Дэвид. — Думаешь, мистер Росс накажет меня за то, что я расскажу ребятам о «Волне»?

Эрик пожал плечами.

— Да нет, приятель. Я думаю, они будут смеяться.

Из раздевалки вышел Брайен и сел на пол рядом с ними.

— А ты что скажешь, — обратился к нему Дэвид, — если мы попробуем вовлечь команду в «Волну»?

Брайен сосредоточенно затягивал наплечники.

— Полагаешь, «Волна» сможет остановить этих стодвадцатифунтовых лайнбэкеров из Кларкстауна? — спросил он. — Черт бы их побрал — вот всё, что я могу сказать! Так и вижу: я вбрасываю мяч, и вдруг передо мной возникает это чудище в форме Кларкстауна. Наступает на мой центр, сминает защиту… Оно такое огромное, что мне некуда бросать — ни слева, ни справа от него, ни над ним… — Брайен повалился на спину, изображая, как кто-то надвигается на него. — Оно прет на меня! Ааааааа!

Эрик и Дэвид рассмеялись, а Брайен сел:

— Я все сделаю: буду есть на завтрак хлопья, вступлю в «Волну», уроки буду делать! Что угодно — только бы остановить этих парней!

Вокруг них собрались другие игроки, включая юниора[6] по фамилии Дойч — запасного квотербека. Всем в команде было известно, что больше всего на свете Дойч мечтает занять место Брайена. Поэтому они не ладили друг с другом.


Рекомендуем почитать
Время ангелов

В романе "Время ангелов" (1962) не существует расстояний и границ. Горные хребты водуазского края становятся ледяными крыльями ангелов, поддерживающих скуфью-небо. Плеск волн сливается с мерным шумом их мощных крыльев. Ангелы, бросающиеся в озеро Леман, руки вперед, рот открыт от испуга, видны в лучах заката. Листья кружатся на деревенской улице не от дуновения ветра, а вокруг палочки в ангельских руках. Благоухает трава, растущая между огромными валунами. Траектории полета ос и стрекоз сопоставимы с эллипсами и кругами движения далеких планет.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.