Волки и волчицы - [55]

Театр находился в двух минутах ходьбы от улицы Изобилия. Валерий Фронтон мог бы и не проявлять любопытства, но для Нарушителя не поглядеть на таинственную покойницу было бы настоящей оплошностью.

Он обогнул фонтан с лепным рельефом бога изобилия и направил коня в переулок.

«Кто она такая? — размышлял он. — Чуть ли не столетняя старуха, которая выглядит юной девой? Откуда могла взяться эта женщина? Может, она тоже имеет отношение к Тайной Коллегии?»

Всюду на стенах домов виднелись яркие рисунки. Тут булочник раскладывал на столе хлеб разной формы, там сукновалы красили и ворсили ткань, чуть дальше владелец цветочной лавки красовался в обрамлении цветочных гирлянд… Надписи под рисунками объясняли, насколько хозяева заведений были искусными в своём деле людьми. Также на многих стенах крупными буквами были выведены призывы голосовать за того или иного кандидата на ближайших выборах на должности эдила и дуумвиров. «Гельвий Ваций будет хорошим эдилом и устроит богатые игры», «Народ поддерживает Марцелла Прима»… В конце улочки Валерий увидел женщину, стоявшую в важной позе, уперев руки в бока. Возле неё суетился карлик с кистью в руке. Он заканчивал выводить надпись: «Гельвия Вация поддерживает Стация Красноволосая. О, если бы всегда в колонии были такие граждане, как Гельвий Ваций!» Чем ближе к выборам, тем активнее делались граждане. Каждый старался высказаться за своего кандидата.

Перед прямоугольным зданием Одеона Валерий спрыгнул с седла и подозвал стоявшего у дверей сторожа.

— Вот тебе монета. Присмотри за моим конём, — Валерий протянул ему поводья.

— Благодарю за щедрость, господин. Не беспокойся, твой конь будет в полном порядке, — сторож показал, улыбнувшись, свои неровные зубы и погладил коня по морде, с почтением дотронувшись до золотой сбруи.

— Это верно, что здесь выставили на обозрение тело какой-то проститутки?

— Верно, верно! Да прославятся небожители, даровав нам, простым смертным, этакое чудо! Никогда не встречал столь восхитительных женщин. Даже будучи мёртвой, Энотея-Певица пробуждает в мужчинах желание!

— Что ж, надо убедиться, что слухи об этой волчице не есть пустой звук.

Валерий окинул взглядом мозаичное изображение Венеры, искусно выполненное над входом в театр. Венера стояла на колеснице, влекомой четырьмя белыми слонами. По обе стороны от богини, покровительствовавшей городу, витали амуры.

Войдя внутрь, Валерий сразу погрузился в прохладную тень. Изнутри доносился перезвон бубенчиков и грудной женский голос. Валерий остановился и закрыл глаза. В воздухе присутствовало нечто невидимое, хорошо знакомое Нарушителю.

— Дух вечности, — прошептал он, — я слышу тебя. Я чувствую присутствие Тайной Коллегии.

Кто-то торопливо проскользнул мимо него в зал и почти бегом спустился по ступеням из белого камня к сцене. Валерий сосредоточил внимание на сцене. В свете нескольких масляных лампад было видно, как вбежавшая только что в театр мужская фигура, облачённая в римскую тогу, растолкала толпившихся на сцене людей и опустилась, издав надсадный крик, на колени.

— О, Энотея, вернись к нам, вернись, божественная! Ты столь прекрасна в смерти, так подари же нам себя живую, твою любовь, твои ласки!

— Певица ушла навсегда, — послышался чей-то важный голос, и Валерий разглядел мужчину в белом балахоне служителя храма Изиды. — Она не слышит никого. Приходи в наш храм, и мы устроим так, что ты сможешь перемолвиться с ней несколькими словами.

Валерий начал неспешно спускаться по ступеням к собравшимся внизу людям. В театре густо пахло ароматическими маслами. Над сценой плавал сизый дым благовоний, уплывая вверх, к невидимому потолку.

— Энотея, мне так одиноко без тебя! — продолжал причитать упавший на колени. — Я примчался в Помпеи, едва услышал о твоей смерти! О женщина, Певица Любви! Вернись ко мне!

Валерий остановился у основания лестницы и отбросил ногой обронённый кем-то красный платок. Ткань призрачной красной тенью скользнула по широким полосам белого, розового и серого мрамора.

Он сделал несколько шагов вперёд, властно отстраняя стоявших у него на пути. Завидев богатого римлянина, люди почтительно отступали. Открывшаяся перед ним картина поразила даже его — Нарушителя. Лежавшая на столе обнажённая женщина была и впрямь мертва. Но тело её бесспорно источало дух жизни, дух вечности. Чья-то умелая рука искусно обвила её запястья и лодыжки зелёными листьями, а вдоль бёдер уложила крупные виноградные гроздья.

— Кто ты? — проговорил Валерий, подойдя вплотную к Энотее.

Жрец храма Изиды, бритый наголо, остановился возле Валерия и сложил руки на своей груди.

— В её теле жила Изида, поэтому она так великолепна, — лицо жреца приобрело выражение купца, нахваливавшего свой товар, — Всемогущая Изида наполнила эту женщину неувядающей красотой, — гладкий череп его, натёртый терпким персидским маслом, рельефно вырисовывался на тёмном фоне неосвещённого пространства.

— Уйди, не лги людям, — Нарушитель нетерпеливо махнул рукой.

Бритоголовый человек остолбенел — никто никогда не позволял себе такой наглости по отношению к служителям культа Изиды, который был невероятно популярен в Помпеях. Возможно, именно жрецы Изиды сумели договориться о том, чтобы таинственное мёртвое тело было выставлено на всеобщее обозрение в Одеоне: их храм располагался в непосредственной близости от театра, и любопытствующая публика могла позже заглянуть заодно и в храм.