Волки и вепри - [66]

Арнульф серьёзно выслушал, величественно кивнул и молвил:

— Великодушен твой повелитель! Однако, у меня есть и третий выход. Итак, передай достойному Кетаху конунгу: я его выебу и съем. Я это могу и, скорее всего, сделаю.

Гонец молчал. Думал — ослышался. Из-за спины Арнульфа послушались смешки. Седой же положил руку на плечо переговорщику и участливо спросил:

— Наверное, ты не знаешь, что такое «выебать»? Прости, это излишне грубое выражение. Оно означает: совокупиться по-собачьи, сзади. У меня для этого дела заточен толстый сосновый кол. Или можем воспользоваться древком от вашего королевского штандарта. Всё, езжай!

Арнульф сел на коня, развернулся и, не глядя, поехал в гущу рядов северян. Бедолага же гонец утёр лицо, воздел очи горе, шепча то ли молитвы, то ли проклятия, запрыгнул в седло и понёсся назад, раздумывая, как бы повежливее передать королю слова дерзкого старика.

Ответ вождя Ан-Клайдов не заставил себя ждать: людская лава двинулась с северной стороны поля, загибаясь по сторонам исполинскими крыльями. Кетах намеревался взять неприятеля в клещи, и людей у него было предостаточно.

— Ополченцы, — усмехнулся Арнульф. — И мы своих двинем. Это надолго. Передайте приказ и сомкните ряды. Пускай щенки потешатся!

— А нам что делать? — спросил Хродгар.

— Смотрите и наслаждайтесь зрелищем, — улыбка старика превратилась в мрачный оскал, — ваш черёд ещё придёт, уж поверьте!

Арнульф Седой застыл на коне, словно снежное изваяние на камне, всматриваясь вдаль. Весь в белом, как в тот день, когда побратимы пришли к нему на Эйков Двор. Длинная рубаха навыпуск, свободная от вышивки, как и белый шёлковый плащ. Ни оберегов, ни украшений, ни доспехов. Ветер трепал седые космы, солнце било в глаза с восточного края небес, а морской король смотрел на светило, не мигая и не щурясь, как подобает орлу, конунгу среди птиц. И подумалось Хагену, что сегодня Арнульф Иварсон счастлив, ибо вырастил наконец свою судьбу.

Северяне построились так: впереди — храбрые ополченцы из Фион Лиа, сразу за ними — гелады под началом Утхера Медового Волынщика. На правом краю — толпа, которую собрал Кернах, на левом — гравикинги. Посередине стали хрингвикинги, люди Эйлима из Хединсфьорда и скорбного животом Раудульфа, который, тем не менее, твёрдо стоял на ногах, крепился — хочу, мол, умереть как герой, а не как засранец! — и эти его слова впоследствии стали пословицей; дальше — сотня Хродгара, над которой возвышался сам Арнульф сэконунг, щитовые девы Ньёрун Чёрной и бойцы Бьёлана Тёмного. Позади ждали своего часа витязи Хакона Большого Драккара, Орма Белого и хьёрвикинги под началом братьев Хроальдсонов.

Судя по знамёнам, видневшимся на виднокрае, сам Кетах во главе эринов стал посередине, на левом крыле — Феарвалл Ан-Валлок со своими лучниками, знаменитыми не только меткостью, но и скорострельностью, справа же — рыцари и кнехты Робера Аррауда. Основные силы противника пока тоже оставались на месте, предпочитая для начала спустить на врага «щенков».

«Щенки» — легковооружённые ополченцы обеих сторон — резвились долго. Битва началась часа за два до полудня, и, пока солнце не перевалило за полдень к юго-западу, викинги топтались на месте, поначалу пытаясь понять, что происходит на поле боя, а потом и пытаться перестали. Больше всего это походило на какую-то игру со смертельным исходом. Парни в килтах и широких рубахах носились по полю, как зайцы, швыряли друг в друга копья и камни, порою — метко, но чаще — как попало. Было похоже, что та забава им по нраву. Над равниной летали дротики, солнце вспыхивало на остриях, и трудно было различить, где свои, а где чужие. Редко сходились на длину ножа, предпочитали обмениваться ударами издали. Ополченцы из Тир-на-Морх поглядывали на этот копейный праздник, одни — с надеждой, что этим всё и обойдётся, но больше — с завистью. В бой, однако, не лезли: тройного знака рогом никто не давал.

Так продолжалось несколько часов. Молодёжь нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, скучая. Хакон, никого не стесняясь, дул пиво: взопрел под бронёй. У Раудульфа снова прихватило живот, и он начал осторожно выбираться из рядов соратников. До края строя, впрочем, не добежал и навалил кучу прямо перед бойцами Орма Белого. Хаген курил трубку, справедливо полагая, что времени полно. Лейф и Хродгар последовали его примеру. Торкель отчаянно зевал. Бреннах тихо бренчал на арфе. Бьярки ковырял в носу. Была б его воля — бросился бы на врага, рыча и дико вращая глазами, но за прошедшие годы берсерк научился держать зверя в своей душе на коротком поводке.

Постепенно гелады и воины Диармайда стали уставать. А ополченцы Кетаха набегали волна за волной, намереваясь затопить островок северного войска с трёх сторон, и воздух гудел от сотен летящих дротиков. На каждого из тысячи ополченцев у Кетаха имелось трое.

И тогда не выдержал молодой вождь гравикингов, Хельги Убийца Епископа. Поднял знамя с черепом и руной, подал тройной знак рогом, устремился на врага в первых рядах. Старый вожак грасвикингов, Альм Вещий, кричал вослед ученику:

— Стой! Стой, полудурок! А, етить мои старые зубы…