Волк в овчарне - [8]

Нахождение подходящего учителя оказалось делом более трудным, чем я предполагал, ибо времена великих художников этого города уде минули; Веронезе и Тинторетто умерли, а новые еще не родились, как будто бы творческая энергия покинула город святого Марка, а гений кисти и грифеля перебрался за Альпы, в основном, в прохладные Нидерланды. Местные художники )хотя следовало бы сказать: ремесленники) занимались, в основном, копированием старых мастеров по заказу богатых приезжих или же концентрировались на написании портрета за один день, чего нельзя определить иначе, как халтура. Но были ли они хуже Маркуса ваг Тарна из Розеттины, которого, если не считать меня, maestro называла только его слепая модель? Как художник, Маркус, прежде всего, был теоретиком, всякие мелочи его не интересовали. Ему случалось нарисовать лошадь с пятью ногами или флажки, трепещущие совсем в ином направлении, чем дул ветер. Но рассказывал он красиво, так что его уроки я слушал в охотку, прежде всего, поглощая атмосферу мастерской. – в которой было множество гусиных перьев, кистей, привозимых с севера карандашей их кумберлендского графита, беличьих шкурок, необходимых для изготовления кисточек, которыми пишут миниатюры. А запах мастерской творца – та фантастическая взвесь льняного масла, белка, эссенции из грецких орехов, различных клеев, гипса для моделей, скипидара, лаванды, сажи и мела, смолы и олифы… В Венеции же эта смесь дополнялась незабываемой вонью каналов и рыбы. Разве что если дул ветер с моря, тогда в букете преобладала сырость и соль. Думаю, что именно по причине тех впечатлений я ровно две недели терпеливо учился у одного местного художника с Джуидекки, совершенствуясь в искусстве смешивания красок, а так же в композиции и перспективе, в чем maestro Бернардо был весьма умелым. Но наиболее умелым он оказался в написании непристойных миниатюр, служащих, чтобы вызвать плотское возбуждение. Вот их с огромной охотой покупали ослабленные возрастом нотабли, а особенно часто – священнослужители высших рангов. Мне самому поручили копировать такую прелестную пакость, на которой Венера орально ласкала маленького Амурчика, не обращая внимание на то, что со стороны пятой точки мальцом пользовался мускулистый Марс. Признаюсь честно, что вся эта соблазняющая тематика плохо на меня повлияла, потому что сразу захотелось прикосновения теплого женского тела, несмотря на то, что до сих пор пользование платной любовью вызывало во мне отвращение. Меня начали мучить непристойные сны, и я уже почти что готов был отправиться на поиски какой-нибудь куртизанки, как вдруг на нашу квартиру возвратился il dottore, необычайно чем-то взволнованный.

- Пора в дорогу, потому что каждая минута дорога! – воскликнул он. – Собирайся, Альфредо.

- Но куда нам нужно ехать? – спросил я.

- На северо-запад, за Альпы, - ответил он мне и побежал подогнать своих слуг.

Он сказал, что за Альпы, но поначалу мы направились прямиком на запад, через Виченцу и Верону, город, знаменитый своими влюбленными, Ромео и Джульеттой, о которых уже давно у нас ходили печальные рассказы, но только англичанин Шекспир придал им форму сценической трагедии. Правда, местные утверждали, что все в той истории было иначе, поскольку молодые люди сыграли свадьбу, ссорившиеся до сих пор семьи заключили вечный мир, после чего все жили долго и скучно. Юлия дождалась десятка детишек, а бравый Ромео трахал в округе все, что передвигалось на двух ногах, за исключением – разве что – аистов (так вот почему они предпочитают стоять на одной ноге?), так что его дружки требовали, чтобы находящуюся за межой Ломбардию переименовали в "Ромбардию", столько незаконнорожденных от корешка Монтекки там родилось. А может все это только лишь клевета.

Долгое время мы ехали быстро и без трудностей, но сразу же за Миланом сделалось неспокойно; по округе шастали ни с кем не связанные группы мародеров, и путники, с целью безопасности, сбивались в караваны, стараясь, по мере возможности, ночевать в городах или монастырях, а не в чистом поле. Иное дело, что мой il dottore простых разбойников не опасался – двое его слуг в сражении могли сравниться с дружиной вооруженных воинов, кроме того, он располагал удивительнейшими средствами, способными разогнать нападающих.. Как-то раз, когда возле Вероны нас окружили нищие, он прыснул в них какую-то микстуру из спрятанного в рукаве мешочка, после чего одни сразу свалились на землю, другие стали чихать и тереть глаза, тут же потеряв всякое желание к нападению. Не опасался он и кражи – с собой возил металлический ящик, в котором прятал самые секретные принадлежности, и как-то раз, когда речь зашла о ворах, а я как раз вернулся с реки босиком, он предложил мне прикоснуться к крышке этой шкатулки. Я протянул руку, прикоснулся к ящику – и словно бы живой огонь меня ударил, дрожь пошла по всем конечностям, и я грохнул на землю, словно пораженный громом.

- Что это было, Учитель? – выдавил я из себя, как только ко мне вернулось сознание.

- Стихия грома, - ответил тот и пояснил, что обрел умение накапливать энергию, свойственную молниям, но она же кроется в кошачьей шерсти и в янтаре с севера, который древние греки называли