Волк в бабушкиной одежке - [36]

— Руки вверх! — рычу я. — Быстро! Быстро, ребята, время торопит!..

Эльза поднимает руки. Шеф тоже. А тот, который в зеленой кротовке, не понимает, видно, по-французски. Что и вызывает его кончину. Потому что французская культура на первом месте в мире, ее надо знать. Он заглатывает своей хлеборезкой полдюжины свинцовых пилюль, отмеренных Берюрье.

Он орет «яволь» и бежит занимать место в очереди к святому Петру, так как в поезде на тот свет может не хватить мест.

Теперь можно оглядеться. С помощью Толстого я привязываю Эльзу и старого шлепака к стульям, которые занимали только что мы сами.

— Это называется перемена декораций, — замечаю я, вытирая пот со своего благородного чела. — Ты можешь объяснить, Гектор, как случилось, что…

Он объясняет с гордой усмешкой на устах. Наш Тотор стал настоящим лисом, хотя вроде бы по стажу еще лисенок.

— Одномоментно, — говорит он, вынимая сигарету из кармана. — Я шурую по последнему своему расследованию и тут узнаю, что ты исчез, равно как и Пино с Берюрье. Жена последнего разъясняет мне, что она выставила свой жиртрест с чемоданом шмоток. Разнюхиваю. Узнаю, что вы все трое более или менее заняты делом Фуасса, и являюсь к нему в дом. Там пусто, двери настежь и в саду, как потерянный, воет сенбернар. Обыскиваю все подворье, вас нигде нет. Нахожу, однако, чемодан Толстого. Даю его обнюхать Шарику и говорю: «Ищи! Ищи!» Обалдев от запаха, он приводит меня перво-наперво к унитазу, но, осознав свою ошибку, устремляется затем на улицу… Я за ним. Он пробегает сто метров и останавливается перед каменным павильоном. Я уже собирался позвонить, но перед тем, по старой привычке, оставшейся от времен функционерства, прикладываю ухо к двери и прислушиваюсь. Я слышу голос господина Обалдука… — Он указывает на босса. — … говорящего по-немецки вот с этим… — Он показывает на мертвого в кротовой шапочке. — А затем звонит телефон. Обалдук отвечает по-французски. Из его разговора ясно, что «все отъехали в Германию». Когда в голове не сено, а мозги, как это в моем случае, «все» означает: Сан-Антонио, Пино, Берю, Фуасса, не так ли?

— Точно, кузен, ну, ты даешь, продолжай же…

Обалдук волнуется. Он дергается, пыхтит, шуршит, скрипит, скрежещет как немазаная телега. Кузен Гектор подходит к нему.

— Я тебя немного поимел, а, племянничек? — говорит он, дружески защемляя старикашке нос двумя пальцами.

Шутник он, наш Тотор.

— Слушая телефонный разговор, я понял, что ты ждешь специалиста по дешифровке, которого возьмешь с собой в Германию. Парень должен был вот-вот материализоваться, и послал его некий Бульбульхонар. Что же я сделал? Чтоб моя рожа стала похожа на кожу задницы при рожистом воспалении! Я дождался прибытия этого типа, некоего Марзана, как я понял.

Он вылез из такси и пока расплачивался, я спросил его, он ли это, он ответил, что да, тогда я ему выдал, что я его жду и что у нас дело в доме напротив. Я проводил его в хибару Фуасса…

Взрыв смеха со стороны Гектора, к которому присоединяется громогласный орган Берюрье.

— Еще не все! Я вырубил его и связал в кладовке. Затем присвоил его бумаженции и выдал себя за него. Вот так я смог отыскать вас, козлятки.

Он засовывает два пальца за ворот рубашки.

— Не хвастаясь, я думаю, что поспел вовремя, не так ли?

Пино, который открывает глаза, скромно просит развязать его. Ему хочется увериться, что он не умер и все это происходит в действительности!

— Чем займемся теперь? — требует Толстый. — Я бы заморил червячка, а вы?

— Заберем сначала то, что у господина, — говорю я, указывая на Обалдука…

Босс крутится, клянется, что у него нет половины формулы и т. п.

Но я-то знаю, что она у него. Если Артуро прихватил свою для сверки двух листов, Обалдук, у которого в черепе ни мыльная пена, ни стружки, наверняка принял такие же предосторожности. В этом деле обе команды работали под копирку…

Обыскиваю господина и в двойной подкладке бумажника откапываю лист, сложенный вчетверо, обтрепанный с одной стороны. Видимо, его отдалили от другой части с помощью разрезного ножа, который резал плохо. Отпечатанное на листе мне ни о чем не говорит. Расшифровка — это дело нашей спецсекции.

— Теперь попробуем добраться до Западного Берлина.

— Но пилота уже нет! — бормочет Пинюш. Я слегка бледнею. Серьезное препятствие. Двое, которые умели рулить, загибаются у наших ног в весьма жалком виде.

— Послушайте, ребята, — говорит Гектор, — вы же знаете, что я помешан на технике. Пока летели, я смотрел, как управляет усопший приятель, и я теперь могу справиться сам, без хвастовства. Только вот куда лететь?

— Не дрейфь, — перебиваю я, — я был штурманом в армии. В дорогу! Эта страна начинает мне надоедать!

— А они? — осведомляется Берю, указывая на Эльзу и Обалдука.

— Оставим здесь. У меня нет привычки добивать пленных.

— После того, что сделала эта девка?! — возмущается Толстый.

— Вот именно, у нее будет время поразмышлять! Пока их отыщут в этом забытом богом углу, сквозь их каркасы прорастут грибы, не так ли, мой ангел?

Я наклоняюсь и целую ее. Эльза в полной прострации. У нее нет сил даже протестовать.

— Хороша крошка, — оценивает Гектор, — если бы кусочек времени, я бы охотно…