Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города - [91]
Были и куда более серьезные последствия его деяния: Парк Майерс потерял работу в пивоварне по причинам, о которых не сообщалось открыто. После этого Парк попрошайничал и перебивался случайными заработками, а Пэм Майерс, уволившись из ветеринарной клиники, устроилась работать кассиром в бар «Супер Бэа». Некоторые жители Джуно стали помогать им, чем могли – от продуктов до предложений работы, и Парк Майерс давил на жалость на полную катушку. Он был мастером рассказывать разные плаксивые истории: про сфабрикованные против него факты и про то, как он страдал от преследований (которых фактически не было), что ему грозило лишение имущества по суду, чего, естественно, и в помине не было. Кто-то слышал, как Парк хвалился, что они обманули банк и жили, не платя ренту за квартиру. «Он дурачил меня, – рассказывал Джон Стетсон, протянувший ему руку помощи, которую «укусил» его неблагодарный сосед. – Я узнал его истинное лицо»[93].
По прошествии пяти с лишним месяцев после ареста и спустя год после смерти Ромео настал, наконец, «судный день» для Парка Майерса[94].
Ясным утром в начале ноября около сорока зрителей и десять участников слушания набились в здание районного суда города Джуно – беспрецедентное количество народа для начавшегося в 9 утра в середине недели процесса по делу о мелком правонарушении. Гарри, Джоэль Беннетт, Вик Уолкер, Шерри и я сидели рядышком в окружении множества лиц, которых бы волк узнал. Кто-то подстраховался, вызвав пару патрульных, которые стояли сзади с пистолетами у бедра и в сдвинутых на глаза широкополых шляпах. Но собравшиеся вели себя тихо и мирно, завороженные непривычной обстановкой и серьезностью момента. Свита Майерса – Пэм, один из его сыновей и несколько неряшливых подростков, которые, наверно, считали его крутым парнем, – одиноко кучковалась в первом ряду справа. Его адвокат Дэвид Малле выступал по громкой связи из штата Вашингтон. Председательствовал во время слушания дела «Штат Аляска против Парка Майерса III» районный судья Кит Леви – по всеобщему признанию, справедливый человек, прислушивавшийся к настроениям жителей. В это утро он с трудом сохранял невозмутимость, напоминая фаталистическим выражением лица современного Понтия Пилата, и небезосновательно.
Это судебное заседание не было рядовым, обстановка была накаленной – драма разыгрывалась в реальном времени: адвокат вел ожесточенные прения с обвинением и свидетелями; судья призывал к порядку и требовал говорить по существу; осуждение или оправдание обвиняемого зависело от вердикта суда присяжных, и, наконец, кульминация – вынесение приговора. Подобный спектакль, изобилующий подробными деталями и пронизанный катарсисом, изначально не планировался.
Адвокат защиты Малле сделал все, чтобы оградить своего клиента от любых ненужных проявлений эмоций со стороны публики. Изменение заявления ответчика, планировавшееся заранее, было финальным шагом в намеренно скучном, хорошо отрепетированном процессуальном танце. Заставив его изначально заявить о своей невиновности, Малле предоставил Майерсу все возможные шансы воспользоваться любыми лазейками в законодательстве. Зная, что сможет добиться легкого успеха, адвокат заодно припрятал туза в рукаве. Новое заявление подсудимого о признании вины сэкономило бы штату неизбежные расходы и избавило бы от лишних проблем, связанных с процессом, а также продемонстрировало раскаяние обвиняемого – то, что поможет ему обрести максимальный шанс на снисхождение. Ответственность за вынесение беспристрастного и справедливого приговора сразу после того, как будет выслушано признание вины обвиняемым, ложилась на плечи единственного человека. Кит Леви, должно быть, догадывался, в какой ситуации он оказался.
Речь представителя обвинения была краткой. Изменение заявления подсудимого и специфика обвинений делали большинство деталей спорными. Окружной прокурор Гарднер вызвал только одного свидетеля – сотрудника природоохранной полиции Аарона Френзела, который неторопливо ответил на несколько вопросов и прокомментировал несколько доказательственных слайдов, включая снимки из телефона Пикока.
Тем, кто был знаком с данным делом, официальная версия событий в совокупности больше напоминала японское кабуки-шоу, чем заключительную речь судьи. Ни Гарри Робинсона, ни Майкла Лоумена не вызвали для дачи свидетельских показаний, хотя Гарри присутствовал на суде, а Лоумен вызвался лететь через всю страну за свой счет, чтобы свидетельствовать. В итоге никто публично так и не признал их ключевую роль в расследовании (прежде всего то, что именно они раскрыли преступление, а потом предоставили всю необходимую информацию, чтобы процесс состоялся).
Прокурор Гарднер завершил свою речь просьбой вынести приговор в виде существенного штрафа и тюремного заключения – возможно, искренне, но все равно это выглядело как часть процессуального танца. Если речь со стороны обвинения была краткой, то выступление защиты, можно сказать, вообще отсутствовало. Адвокат Малле просто хотел, чтобы слушание завершилось – чем быстрее, тем лучше. Не встретив возражений со стороны обвинения, он повторил ложь Майера о том, что волк весил тридцать пять килограммов и был серого цвета, настаивал, что за его клиентом не числилось никаких правонарушений, и завершил свою речь, выразив убежденность, что подобные мелкие проступки не тянут на тюремный срок.
