Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города - [68]

Сейчас я могу подтвердить, что некоторые волки обладают острой памятью и желанием поддерживать межвидовые связи, на примере моих отношений с Изидой, рожденной в неволе и прирученной волчицей, жившей в заповеднике дикой природы Крошеля, в Хейнсе, штат Аляска. В первый раз я взял ее на руки, когда ей было четыре недели, и позанимался с ней активно, но всего несколько раз. А теперь, когда ей исполнилось четыре года, она явно демонстрирует, что помнит меня, судя по ее радостным, заискивающим приветствиям (прошлым летом она выделила меня из толпы туристов). И это несмотря на месячные перерывы между моими визитами. Как-то раз случайно она принесла мне игрушку, которую я бросил ей, – очевидно, врожденное, а не заученное поведение, так как Стив Крошель сказал мне, что ни он, ни кто-то другой не играли с ней прежде.

Если я был один и передвигался неторопливо, Ромео позволял мне приблизиться к нему на расстояние пары метров, не проявляя при этом никаких признаков беспокойства. Обобщенная толерантность или дружелюбие по отношению к знакомым собакам – это совсем другое. Когда я останавливался и садился, он часто сокращал дистанцию и демонстрировал дружескую расположенность при помощи языка тела: наклонялся, позевывал, спокойно смотрел в глаза и иногда по-волчьи улыбался, даже если рядом со мной не было собаки. Его реакция на большинство незнакомцев была совершенно иной.

Как-то раз я предложил свою помощь фотографу Марку Келли, моему хорошему приятелю, которому на тот момент так и не удалось сделать ни одного приличного снимка Ромео. Однажды мы заметили, что волк лежит возле устья реки. Я велел Марку держаться пока в стороне и ждать моего сигнала, а сам двинулся на лыжах по направлению к животному. Остановившись примерно в ста метрах от него, я сел на валун на берегу, и буквально тут же Ромео потянулся, зевнул и рысцой направился ко мне, чтобы поприветствовать, а потом улегся примерно в двадцати метрах от меня. Как только он устроился, я махнул рукой, и Марк потопал в нашу сторону, не глядя на волка, как я учил. Но не прошел он и половины дистанции, как Ромео заметил его, вскочил и рысцой побежал в заросли ив. Марк в итоге сделал свой снимок, но лишь по прошествии времени – когда он ходил вместе с Джоном Хайдом и его собаками.

Но иногда, по причинам, известным ему одному, Ромео сближался с почти незнакомым человеком. Мой сосед Ким Тарли, по его собственному признанию, имел несколько контактов с волком, помимо периодических общих встреч на озере. Однако в один апрельский день между ними произошло что-то очень необычное. Тарли и его жена[55] Барбара, ярые приверженцы активного образа жизни и соучредители Клуба альпинистов города Джуно, совершали утренние лыжные пробежки по озеру девять дней подряд. Каждый день они видели Ромео, лежавшего на одном из своих привычных мест. Но на десятый день волк встал и рысцой побежал вслед за ними, ведя себя так, словно он, как сказал Ким, «наша собака, следующая за нами по пятам. Я думаю, ему просто было одиноко, и он захотел присоединиться к нашей компании». Супруги и волк пробежали вместе полный круг в четыре мили. Ромео остановился только тогда, когда они покинули озеро. «Никогда в жизни со мной не случалось ничего подобного», – задумчиво говорил Тарли. Когда я вспоминаю Кима и то, что происходило между мной и волком в те годы, тихие признания Гарри кажутся мне не только правдоподобными, но и весьма вероятными.

Из всех моих встреч с волком – даже тех, которые были более насыщенными и драматичными, – я постоянно вспоминаю именно эту. Одним теплым апрельским днем Ромео, Гас и я дремали на льду рядом с устьем реки. Я снял лыжи и положил голову на рюкзак, Гас положил голову мне на бедро, а Ромео положил морду на вытянутые передние лапы. Был один из тех тихих безветренных дней, когда слышно, как с хрустом обрушиваются снежные шапки, а ледяная корка снежного наста так блестела в лучах солнца, что мне казалось, будто мы парим в облаках, окутанные светом и теплом, идущим снизу. Волк время от времени приоткрывал один глаз, чтобы проверить обстановку, а потом снова проваливался в короткий полуденный сон, и я делал то же самое. Нас разделяло, пожалуй, метров шесть. Он доверял мне, поэтому мог спокойно закрыть глаза и спать рядом или положить голову мне на ногу, как Гас.

И так мы лежали, представители трех разных видов, объединенные сложной, зачастую горькой историей, наслаждаясь обществом друг друга, теплым солнышком и еще одной проведенной вместе зимой.

Тот день навсегда останется со мной – как одно из тех чистых, застывших мгновений из наших снов. Когда мы с Гасом, наконец, встали, Ромео сделал то же самое, зевнул и потянулся, а потом снова лег и смотрел, как мы скользили по снегу обратно, возвращаясь в тот чуждый ему мир, из которого пришли. Я помню, как обернулся, как будто в последний раз, чтобы увидеть уже только черную точку на снегу. Я все вглядывался, надеясь запомнить навсегда…

Глава 11 Мопсы и шпицы

Февраль – апрель 2007

Учитывая неблагоприятно складывающуюся ситуацию и острые дебаты в обществе, последнее, что нужно было волку, – череда конфликтов с собаками. Но именно это и произошло зимой 2006–2007 годов – будь то невезением или неизбежным следствием.