Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города - [21]

Некоторые же, в восторге от редкого шанса, цеплялись за эту возможность и становились фанатами черного волка, пополняя стабильно растущий клуб, членами которого были люди всех возрастов, форм и размеров. Кто-то из них буквально боготворил волка, водружая венец совершенства на голову ничего не подозревающего зверя. Другие, в числе которых были биологи, натуралисты, охотники и звероловы, профессиональные фотографы и любители, а также широкие массы граждан – от представителей законодательных органов штата до продавцов, студентов и механиков, – лелеяли надежды впервые в жизни встретить или услышать живого волка и, возможно, сделать несколько снимков или небольшое видео. Территория была достаточно большой, чтобы вместить и зрителей, и волка, и еще место бы осталось.

Однако были и те, кто представлял себе совсем другого волка, среди них поднимался ропот: «Волк, который бродит рядом, в такой близости от наших домов, детей и собак? Вы же понимаете, что это ничем хорошим не кончится. Надо что-то предпринимать, черт побери!» Вопрос, что именно предпринимать, стал темой неустанного обсуждения как в публичных местах, так и в приватной беседе.

Сейчас уже не восстановить состав участников той дискуссии. Но даже теперь, спустя годы после первого появления черного волка, после всех этих устных рассказов и новостей в местной газете и на радио, а также всех публичных эмоциональных обсуждений, я до сих пор время от времени встречаю местных хоббитов, которые выражают свое изумление, рассказывая о том, что видели черного волка, причем именно на озере.

И все же и сторонники волка, и его противники приходили на озеро вне зависимости от того, видели они его или нет, слышали или нет, переживали из-за этого или нет. Слух о волке распространялся повсеместно, медленно, но верно увеличивая число тех, кто желал выбраться на озеро Менденхолл, особенно если светило солнце, а лыжные трассы уже были проложены.

Разброс мнений, окружавший Ромео всю его жизнь, был уже достаточно большим: люди высказывали разные, подчас противоречивые точки зрения в том, что касалось породы и даже имени животного. В конце концов, любовь и страх переплетены теснее, чем мы думаем. Да меня и самого раздирали смешанные чувства, но я больше переживал за безопасность волка. Я представил себе, как старик Клэренс Вуд качает головой, глядя на меня: его компаньон, с которым он столько лет охотился на волков, теперь волнуется из-за одного из них.

Я почти слышал его хриплый низкий голос, нашептывающий мне на ухо: «Отличная шкура. Ты можешь запросто получить ее». И я знал, что были и другие, кому приходили на ум подобные мысли.

Ни о чем не подозревающий черный волк рыскал по тем местам, где не было людей, занимаясь своими бесконечными волчьими делами: следовало успеть поприветствовать всех уже знакомых, а также новых собак на одном либо другом конце пешего маршрута, поохотиться, поспать в любимых местах, попеть в одном из выбранных им природных амфитеатров, походить туда-сюда по леднику и забраться на заснеженные склоны гор, раскинувшихся вокруг. Многие мили исходили эти крупные, широкие лапы. Его следы вели не только к проторенным дорожкам, но и к замерзшим бобровым запрудам и поросшим ольхой горным грядам, вверх по склонам с густым лесом, в те места, куда никому не придет в голову идти, ну, разве только следовать по свежим волчьим следам, чем я сам занимался довольно регулярно. Я шел сквозь заросли ив, отыскивая его старые и свежие следы, изучал места, где он ложился на ночлег, ворошил палкой его помет, проводил долгие часы, наблюдая иногда за самим волком, появившимся в моем поле зрения, а чаще всего просто разглядывая все вокруг.

Несколько десятков лет назад Нельсон Грейст, старый зверолов-инупиак, который с детства жил в палатках из оленьих шкур и охотился на куропаток с помощью лука и стрел, рассказывал мне, что волки, обитающие в той местности, регулярно обходят свои территории и любимые места и следуют по своему маршруту настолько точно, что иногда можно предсказать буквально до сантиметра, где они пройдут, чтобы расставить там ловушки и силки. «Иди по их следам, – кивал мне Нельсон, – когда хочешь что-то узнать»[9].

Мой собственный опыт жизни на Севере уже давно подтвердил это правило. Так, к примеру, в течение нескольких зим – с 1982 по 1984 год – пара волков, которых я знал по их следам, но ни разу не видел, обычно пересекала конкретный овраг в районе Малгрейв-хиллз, к северу от деревни Ноатак, причем в одном и том же месте, с промежутком примерно в две недели. Другое одиночное животное, знакомое мне тоже только по следам и оставленным меткам (постоянные места, где животное мочится), всю весну бродило вблизи поселка Амблер. А потом либо тот же волк, либо животное, следовавшее по тому же маршруту, объявилось там же на следующий год в марте и апреле: его следы регулярно пересекали мою лыжню в одних и тех же местах примерно каждую неделю.

Наш черный волк в значительной степени повторял ту же модель поведения, хоть и в уменьшенных масштабах: его территория была значительно меньше тех, о которых я знал или слышал. Ее центром был западный берег озера Менденхолл и склоны горы Макгиннис, а границы простирались примерно на милю к северу, в сторону долины Монтана-Крик. Внутренняя часть территории раскинулась на восток, в сторону Дредж-Лейкс, где лабиринт человеческих и звериных следов вился вокруг бобровых плотин и осушенных водоемов для гравийных карьеров, вдоль крутых склонов горы Буллард и горного хребта километровой высоты под названием гора Сандер, или гора Грома (названного так из-за грохота снежных лавин, сходящих зимой по его северному бороздчатому склону). В юго-западном углу Дредж-Лейкс, прямо за рекой Менденхолл, расположен еще один участок болотистого молодого леса – прошитый дорогами и тропинками лагерь Лесной службы. И уже за ним находится первая линия домов – наш дом среди них, – граничащих с лагерем или верховьями реки Менденхолл.