Волхв-самозванец - [32]

Пока я настраивал функциональные клавиши для двух активных игроков, Наташа высказала свое отношение к подобным «дровам».

Выбрав противников, соответственно я – Кена, а Ната – Соню, мы отдались игре, с азартом малолеток круша виртуальные носы и челюсти, дробя рисованные черепа и ребра и забрызгивая все фонтанами крови. Впрочем, любители нереальных поединков лишь снисходительно усмехнутся – для них подобный мордобой не более чем детская возня в песочнице.

Несмотря на все мое бахвальство, чтобы выиграть, пришлось поднапрячься. Сперва Ната путалась в ударах, но к концу турнира так набила руку, что принялась раз за разом сворачивать мою голову своими мощными ногами. Вернее, голову Кена ногами Сони.

Разом потеряв к игре интерес, я сдался и предложил разойтись по кроватям.

– О'кей!

У двери в свою комнату Наташа задержалась:

– Эти синяки... как всегда виновата женщина?

– В определенной степени.

– Так значит – оттепель на любовном фронте?

– Определенно.

– Ну ладно, – кивнула она, – спокойной ночи.

– Спокойной... А что?

– Была у меня одна мыслишка...

– Какая? Хорошая?

– Ну... хотела предложить тебе место под бочком.

– Правда?

– Угу.

– Согласен. – Я обвил руками ее талию.

– Прочь руки от суверенной территории. – Она выскользнула из объятий и, поцеловав меня в щеку, ушла к себе.

Тяжело вздохнув, с чувством исполненного долга я нырнул в постель.

Что-то холодноваты нынче ночи...

Утром следующего дня я почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы перейти к решительным действиям по устроению собственного семейного счастья.

Привел себя в более или менее фотогеничное состояние, для чего пришлось принять ванну, сбрить недельную поросль на лице, почистить зубы и расчесаться.

Проделав все вышеперечисленное, я предстал перед зеркалом во всей красе.

– Повезет же кому-то – отхватить такой лакомый кусок.

Дуэт за спиной многозначительно хмыкнул.

Из кухни донесся звон, затем хлопнула дверь, и повеяло ароматом пряностей.

В животе заурчало, и я послушно направил свои стопы к источнику запахов.

– Доброе утро. – Ната чмокнула меня в щеку и указала на сковородку, вертя в руках яйцо:

– Ты какую будешь: глазунью или как?

– Глазунью.

– Сколько?

– Три.

– Айн момент.

Пока она разбивала яйца поверх шкварчащих ломтиков сала, я нырнул в холодильник.

Через минуту на столе не осталось свободного места: сплошь одни тарелки.

– Кстати, – сказала Наташа, проворно макая наколотым на вилку ломтиком хлеба в желток, – с утра я связалась со своей девочкой и скачала тебе на винт всю собранную за ночь информацию.

– С-а-и-а, – прошамкал я с полным ртом.

– А?

– Я говорю – спасибо.

– А...

– И много?

– Не очень. Но места на винте, свободного разумеется, осталось еще меньше, поэтому я слегка его почистила.

– Что?!

– Не паникуй.

Она изящно отправила в рот колечко помидора и стрельнула в меня хитрым взглядом.

– Ну да, стерла, наверное, что-нибудь нужное?

– Да не трогала я твой фотоархив...

– Какой?

– Баб твоих голых!

– Ы-ы, – только и смог я сказать, чувствуя, как краска заливает щеки.

– Игрушку стерла.

– Какую?

– Mortal.

– Это можно. У меня «инсталяшка» на диске есть.

– Так что о Коше твоем «метров» восемнадцать набежало. Просмотри, что надо – милости просим, остальное – «Delete», и ручкой на прощание.

– Что бы я без тебя делал?

– Есть ты можешь самостоятельно, – принялась загибать пальцы блондинка, – на горшок – тоже...

– Мур-р-р, – раздалось за спиной, отчего я чуть не слетел со стула. Нервным каким-то стал, дерганым... от любого шороха вздрагиваю.

На кухню чинно вошел кот Василий.

И это враг царской власти? Бунтарь и поэт?

Наташа тотчас наполнила блюдечко молоком и поставила коту под нос. Он мурлыкнул и принялся старательно лакать.

Неужели это тот же представитель рода кошачьего, что употреблял со мной на пару брагу в кабаке? Артист, однако... не тот жанр искусства он выбрал, ох не тот...

– Ладно, мне пора. – Ната поднялась. – Оставь модем в режиме ожидания. Я буду время от времени скидывать найденную информацию.

– Спасибо. – Я поклонился и поцеловал ручку.

– Аркаша, Аркаша, – сказала подруга, приобняв меня, – смотри, не влезь в неприятности. – Она посмотрела мне в глаза. – Я прошу...

– Все будет хорошо.

– Если что... сразу звони.

– Непременно. Нужно же будет обмыть мое чудное исцеление.

Пока Натка переодевалась, я разделался с «глазуньей».

Васька многозначительно скосил глаза, и я положил ему кусок холодной курятины. Он заметно повеселел.

«Как там Прокоп? – мелькнула мысль. – Догадался перейти на самообслуживание или сидит голодный?»

Спустилась Наташа. Я залюбовался ладной фигурой. Точеные ножки в черном нейлоне, коротенькая юбочка-резинка, концентрирующая внимание на округлой рельефности ягодиц, и топик, под которым груди выписывают сосочками восьмерки, бросая дерзкий вызов силе земного притяжения. Она даже успела накрасить губы и нанести тени.

У ворот бибикнул клаксон авто.

– Это за мной, – пояснила подруга и, оставив на моей щеке след помады, а в воздухе стойкий аромат духов, выпорхнула прочь.

Бежевая «ауди» резво рванула с места, подняв в воздух облачко медленно оседающей пыли.

Оставшись в одиночестве, я немножко посидел, приводя мысли в порядок. Затем из кухни донеслись странные звуки, и я поспешил туда.