Волхв - [8]

Глава 2 Пощады нет

Ворон мчался на врагов, выпрямившись в седле во весь свой немаленький рост. Такая посадка позволяла в случае опасности либо пригнуться вперед, либо откинуться назад, уходя от стрел или копейных ударов. Щит он уже сдернул со спины и перехватил его в левую руку, черное корзно, скатанное на спине валиком, распустил, дернув завязки. Поток воздуха подхватил легкую ткань, и за спиной Ворона забилось, затрепетало черное пламя, мелькая в хазарских глазах ложной мишенью.

На какое-то время хазары просто опешили. Один против шестерых! Что это за воин, если он сам ищет битвы? Сечься с русами степняки не любили, и недобрые предчувствия холодом безотчетного страха легли на их темные души. Но через секунду они уже снова гикали по-своему и, готовясь к ближнему бою, выхватывали из-за спин длинные копья. Конный полумесяц, ощетинившись сталью клинков на длинных древках, должен был, как аркан, захлестнуть отважного руса, поразить его сразу со всех сторон. Нет такого воина, который уклонится от многих ударов, нет такого доспеха, который не пробьет копье при встречном ударе несущихся во весь опор всадников. Без сомнения – рус обречен, и нет смысла сеять по степи дорогие стрелы, если враг сам ищет смерти.

Но Ворон только усмехнулся, глядя на расставленные для него копейные сети, и повернул коня правей полумесяца, словно пытаясь проскочить мимо него. Хазары радостно заулюлюкали, инстинкт степного охотника сработал сам собой и теперь веселил кровь, обещая погоню с облавой. Конный строй начал сминаться, вытягивая копейное щупальце на перехват уходящей добыче.

Спрессованные бешеной скачкой секунды пронеслись, как один миг. Ворон гнал своего коня прикрыв левый бок щитом, словно и не замечал стремительно летящий ему наперерез острый наконечник хазарского копья. Еще чуть-чуть, и сокрушительный таранный удар неизбежен. Но тут разведчик снова резко повернул коня, направляя его теперь прямо на врага. Сам он нагнулся вперед, как хищная птица, и, вытянув вперед руку с мечом, впился глазами в хазарского воина. Доли секунды, чтоб найти слабое место врага для одного-единственного точного удара, – это все, что дает поединок несущихся навстречу друг другу всадников. А промахнуться Ворон не мог, просто не имел права: врагов было слишком много, и каждый его промах мог стоить ему жизни.

«Длинный хазарский халат из толстого войлока прошит железной проволокой, и мечом зараз не прорубишь, а голову наверняка прикроет щитом», – мелькнуло в мозгу.

В следующий миг меч Ворона крутанулся мельницей, поймав наконечник копья и пытаясь отбить его в сторону. Рука стремительно дернулась вверх и вбок, отводя гардой клинка смертоносное жало. Мгновение – и копье врага уже не опасно. Ворон резко махнул мечом сверху вниз словно хотел ударить и, когда хазарин нырнул под щит, рубанул его по ноге, извернувшись в седле. По колено ноги хазар надежно прикрыты халатом. Так, по колено, нога и осталась торчать в стремени. Степь огласил дикий, леденящий душу крик, и хазарин, выпрыгнув на всем скаку из седла, покатился по пыли, стискивая руками обрубленную ногу.

Еще край клинка скользил по разрубленной плоти, а разведчик стремительно распрямлялся в седле, ибо слева в его грудь уже метилось копье другого хазарина. Ворон резко нагнулся вперед, навстречу блестящей на солнце стали клинка и, стремительно выбросив руку со щитом, поймал его острие. Как только его левая рука ощутила удар, она плавно подалась назад, наклоняя спасительный диск и отводя его в сторону. Почти одновременно правая рука занесла меч. Хазарин, видя участь товарища, поджал левую ногу, скрыв ее под полой халата, и выставил вперед щит. Это его и погубило. Ворон как раз спровадил вражье копье на заслуженный промах и, высвободив свой щит, ударил им со всей силы по хазарскому. Прикрытие хазарина подалось в сторону, пропуская к своему хозяину смерть. В тот же миг русский меч, мелькнув словно молния, ударил кочевника прямо в лицо, прорубив чуть ниже глаз «второй рот». Изуродованная голова мотнулась назад, выпуская веер кровавых брызг.

Копье третьего хазарина ударило почти сразу же. Разведчик едва успел прикрыться щитом, падая назад на спину коня. Стальной наконечник, чиркнув по надежной броне диска, просвистел у самого лица, словно тень смерти. Хазарин был опытный воин и решил добить руса, пока тот лежит, размазанный таранным ударом копья по лошадиному крупу. Он поднял щит, чтоб ударить им в голову или, если повезет, прямо в шею. Таким ударом на всем скаку иногда просто сносили головы или проламывали череп. Но Ворона спасла злость. Его едва не выбили из седла, и взбешенный воин, вместо того чтоб пропустить неудачную сшибку, оставшись лежать, ударил… нет даже не ударил, а выстрелил руку с мечом прямо под поднятый щит в мягкое горло хазарина. Кочевник рухнул назад, вскинув последний раз непослушные руки. Из рассеченной шеи ручьем хлестала и пенилась кровь.

Ворон вырвал из раны врага дымящийся от крови меч и резко махнул им вперед, навстречу четвертому воину степей. С дола клинка сорвалась струйка крови и ударила прямо в лицо, искаженное злобой. Но хазарин ничуть не смутился, вкус крови только заставил бешено трепетать его ноздри жаждой мщения, а руки уже направляли острый клинок на длинном древке в нижний край щита Ворона. Отбивать такое копье очень трудно; от таранного удара диск наклоняется, и наконечник, соскальзывая с него, попадает прямо в низ живота. Разведчик натянул изо всех сил повод, разворачивая коня и подымая его на дыбы. Хазарин тоже стал поворачивать своего скакуна, но скорость была уже потеряна, а с ней и все преимущества копья на таранном ударе. Теперь два всадника крутились почти на одном месте, пытаясь сразить друг друга. Хазарин оказался очень опытным воином, скорей всего, это был десятник. Поверх его халата красовалась кольчуга, а вместо войлочной шапки мерцал стальной шлем с полумаской и бармицей, ноги же прикрывали поножи. Так что Ворон молотил врага мечом без всякой надежды на успех, лихорадочно соображая, где может быть щель в доспехах и где его клинок ждет желанная победа. Хазарин тем временем что-то крикнул своим товарищам, и те стали скакать вокруг, пытаясь достать Ворона копьями. Долго такая карусель продолжаться не могла. Несколько раз разведчика уже задевали копейные удары в спину, вспарывая кожанку, и только надежная кольчуга еще берегла его жизнь. Но и она, спасая от смертельных уколов и порезов, не могла защитить от синяков и тяжелых ушибов, которые стали все больше расползаться по его спине, отнимая здоровье и силы.