Волгари - [104]
Вот беда-то. Непокорство, мятежи кругом встают.
Слава Богу, стрелецкий полуголова Иван Кондратьевич Елагин лучше со своим делом справился. Выдали ему пятьдесят рублей в Приказе Тайных дел, и поехал Иван Кондратьевич на Мезень, а оттуда в Пустозерск.
На Мезени Иван Кондратьевич юродивого Фёдора повесил и Луку Лаврентьева. Самые опасные мятежники были. Про троеперстие и слышать не хотели. У сыновей Аввакума Ивана и Петра Иван Кондратьевич расписку взял, что они «соборной и апостольской церкви ни в чём не противны», а потом вместе с Настасьей Марковной в землю их закопал.
Управившись на Мезени с делами, Елагин в Пустозерск приехал.
Ох и плакал, ох и горевал Аввакум, о мезенских казнях услышав. Двадцать пять лет всего было Луке Лаврентьеву! А поступил, как старец, сединами убелённый! Больше того что удавить, чего ему могли никониане сделать? Прямой дорогою пошёл ко владыке! Зато свои-то родные сыновья, Иван и Пётр, как оплошали?! Не догадались венцов победных ухватити, испугались смерти, повинились! А мать-то? Вот баба глупая! Жила, развесив уши, нищих кормила, странников учила, как персты слагать и молитву творить, а детей своих и забыла подкрепить, чтоб на виселицу пошли, чтоб с доброю дружиною умерли заодно, Христа ради.
Ну, да Бог их простит. Не дивно, что так сделали. И Пётр Апостол убоялся смерти и отрёкся Христа, потом плакался горько и прощён был...
Три дня нудил Елагин пустозерских узников, принуждая отречься от святой Русской Церкви.
Только пустозерцев и не Елагины уговаривали, да добиться ничего не могли. Крепко за отеческое православие стояли мученики.
И вот апреля в 14-й день, на Фоминой неделе, выведены были из земляных тюрем протопоп Аввакум, поп Лазарь, дьякон Фёдор, старец Епифаний.
Возле плахи поставили их хмурые стрельцы.
Вот наш престол стоит! — громко сказал Аввакум и перекрестил плаху. — Прощаться, братия, будем...
Погоди ты! остановил его, усмехаясь, Елагин. — Приговор вначале послушай.
Не обратили внимания страдальцы на злобную усмешку. Радость близкой кончины застила глаза. Целовались друг с другом и благословлялись, предуготовляясь перейти в жизнь вечную.
Усмехаясь, вытащил Елагин царскую грамоту. Начал читать.
Как гром с ясного неба, слова немилосердные падали.
Указано было Аввакума, вместо смертной казни, в земляную тюрьму посадить, землёю сверху зарыть, чтоб только окошечко малое сверху осталось. На воде и хлебе отныне велено было держать его...
Такую вот подлость удумали! Ну, Алексей Михайлович, государь-свет, совсем у тебя проста душа стала, всю её из тебя вынули!
— Плюю я на хлеб государев! — закричал Аввакум. — Не ядше умру, а не предам благоверия ему, блядину сыну!
На весь острог, на всю тундру кричал Аввакум, когда волокли его назад в тюрьму.
— А попу Лазарю, и дьякону Фёдору, и старцу Епифанию... — гремел, пытаясь заглушить крик Аввакума, голос Елагина, — указано великим государем: за их речи — языки резать! А за крест — руки сечь!
— Миленький ты мой! — пал на колени перед Елагиным Епифаний. — Резали уже язык у меня. Прикажи сейчас голову отрезать!
— Молчать! — отпрыгивая, закричал Елагин. — Исполнять царёво повеление!
Тряслись руки у стрельцов, вставлявших жеребей в зубы попа Лазаря, оттолкнул их Лазарь. Сам остаток своего языка, уже обрезанного на Москве, отсёк под корень. Облитый кровью комок мяса (Свези никонианам в Москву!) в лицо Елагину швырнул.
Сунули Лазарю полотенце, чтобы унять кровь. Вмиг покраснело от крови полотнище. Кинул его поп Лазарь в толпу.
— Возьмите дому своему на благословение! — крикнул. Потом к Елагину, который уже не усмехался больше, повернулся. — Скажи, Ванька, царю: Лазарь без языка говорит и болезни не чует!
Вместе со сгустками крови летели в лицо Елагину страшные слова.
— Руки секи! — утирая с лица кровь, бешено закричал Иван Кондратьевич.
Лазарь сам руку на плаху положил. По кисть отсекли руку Лазарю. Упала отсечённая кисть на снег, и два пальца на ней сами крестообразно сложились.
— Подай мне руку мою! — приказал Лазарь палачу.
Поднял тот отрубленную кисть со сложившимися, как и положено по отеческому преданию, перстами для крестного знамения.
Показал свою отсечённую руку народу Лазарь.
— Так креститися подобает, православные! Мы Церкви Божией повинуемся и седьми вселенским соборам и еретикам нынешним отеческого предания не отдадим!
Поцеловал руку и спрятал за пазуху.
Льющаяся изо рта кровь мешала говорить ему. Из руки кровь на снег хлестала, хоть и стянули верёвкой перед казнью запястье.
Шатало от слабости Лазаря.
Шатало от этой казни и Елагина.
Сам не понимая чего, взвизгивал он, отдавая приказания. Со стороны казалось, что это не у Лазаря, а у Елагина язык вырезали. Визжал Елагин. Целых тридцать рублей удалось ему для себя утаить из дачи, которая в Приказе Тайных дел была сделана, но и тридцать рублей не радовали сейчас стряпчего Ивана.
9
Три дня нестерпимой болью умирал в темнице Епифаний. Всё тело огнём горело. Руку с отсечёнными перстами и завязывать Епифаний не стал, надеялся, что с кровью скорее вся жизнь вытечет. Три раза казалось, что умирает, смертный пот выступал. И три раза не могла выйти душа из тела.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Николай Коняев представляет свой взгляд на историю судьбы генерал-лейтенанта Красной армии Андрея Власова, прошедшего путь от любимца Сталина, сделавшего головокружительную военную карьеру, до изменника Родины.Вас ждет рассказ о Великой Отечественной войне и об одном из самых ее трагичных эпизодов — гибели под Ленинградом 2-й Ударной армии. А также о драматичной истории Русской освободительной армии, сформированной из красноармейцев и офицеров, оказавшихся в немецком плену. Это и рассказ о людях, окружавших генерала.В увлекательной форме, на основе документальных материалов, личных писем Власова и записей из дневников участников событий, автор последовательно создает картину минувших дней.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Опубликованный в 1929 роман о террористе Б. Савинкове "Генерал БО" переведён на немецкий, французский, испанский, английский, польский, литовский и латышский. Много лет спустя, когда Гуль жил в Америке, он переработал роман и выпустил его под названием "Азеф" (1959). «На первом месте в романе не Азеф, а Савинков… – писала в отзыве на эту книгу поэтесса Е. Таубер. – Пришёл новый человек, переставший быть человеком… Азеф – просто машина, идеально и расчётливо работающая в свою пользу… Более убийственной картины подпольного быта трудно придумать».
В книге две исторических повести. Повесть «Не отрекаюсь!» рассказывает о непростой поре, когда Русь пала под ударами монголо-татар. Князь Михаил Всеволодович Черниговский и боярин Фёдор приняли мученическую смерть в Золотой Орде, но не предали родную землю, не отказались от своей православной веры. Повесть о силе духа и предательстве, об истинной народной памяти и забвении. В повести «Сколько Брикус?» говорится о тяжёлой жизни украинского села в годы коллективизации, когда советской властью создавались колхозы и велась борьба с зажиточным крестьянством — «куркулями». Книга рассчитана на подрастающее поколение, учеников школ и студентов, будет интересна всем, кто любит историю родной земли, гордится своими великими предками.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
«Посиделки на Дмитровке» — сборник секции очерка и публицистики МСЛ. У каждого автора свои творческий почерк, тема, жанр. Здесь и короткие рассказы, и стихи, и записки путешественников в далекие страны, воспоминания о встречах со знаменитыми людьми. Читатель познакомится с именами людей известных, но о которых мало написано. На 1-й стр. обложки: Изразец печной. Великий Устюг. Глина, цветные эмали, глазурь. Конец XVIII в.
Во второй том вошли три заключительные книги серии «Великий час океанов» – «Атлантический океан», «Тихий океан», «Полярные моря» известного французского писателя Жоржа Блона. Автор – опытный моряк и талантливый рассказчик – уведет вас в мир приключений, легенд и загадок: вместе с отважными викингами вы отправитесь к берегам Америки, станете свидетелями гибели Непобедимой армады и «Титаника», примете участие в поисках «золотой реки» в Перу и сказочных богатств Индии, побываете на таинственном острове Пасхи и в суровой Арктике, перенесетесь на легендарную Атлантиду и пиратский остров Тортугу, узнаете о беспримерных подвигах Колумба, Магеллана, Кука, Амундсена, Скотта. Книга рассчитана на широкий круг читателей. (Перевод: Аркадий Григорьев)
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
1753 год. Государыня Елизавета Петровна, следуя по стопам своего славного родителя Петра Великого, ратовавшего за распространение российской коммерции в азиатских владениях, повелевает отправить в Хиву купеческий караван с товарами. И вот купцы самарские и казанские во главе с караванным старшиной Данилом Рукавкиным отправляются в дорогу. Долог и опасен их путь, мимо казачьих станиц на Яике, через киргиз-кайсацкие земли. На каждом шагу первопроходцев подстерегает опасность не только быть ограбленными, но и убитыми либо захваченными в плен и проданными в рабство.
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова (1877—1930) — это история трех поколений нижегородского купеческого рода, из которого вышел и сам автор. На рубежеXIX—XX веков крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы» со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами и по сей день вызывают немалый интерес. Роман практически не издавался в советское время. В связи с гонениями на литературу, выходящую за рамки соцреализма, его изъяли из библиотек, но интерес к нему не ослабевал.
Роман известного русского советского писателя Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая», удостоенный Государственной премии СССР, рассказывает о красоте и подвиге русской женщины, на долю которой выпали и любовь, и горе, и тяжелые испытания, о драматических человеческих судьбах. Настоящее издание приурочено к 100-летию со дня рождения писателя.