Волгари - [104]
Вот беда-то. Непокорство, мятежи кругом встают.
Слава Богу, стрелецкий полуголова Иван Кондратьевич Елагин лучше со своим делом справился. Выдали ему пятьдесят рублей в Приказе Тайных дел, и поехал Иван Кондратьевич на Мезень, а оттуда в Пустозерск.
На Мезени Иван Кондратьевич юродивого Фёдора повесил и Луку Лаврентьева. Самые опасные мятежники были. Про троеперстие и слышать не хотели. У сыновей Аввакума Ивана и Петра Иван Кондратьевич расписку взял, что они «соборной и апостольской церкви ни в чём не противны», а потом вместе с Настасьей Марковной в землю их закопал.
Управившись на Мезени с делами, Елагин в Пустозерск приехал.
Ох и плакал, ох и горевал Аввакум, о мезенских казнях услышав. Двадцать пять лет всего было Луке Лаврентьеву! А поступил, как старец, сединами убелённый! Больше того что удавить, чего ему могли никониане сделать? Прямой дорогою пошёл ко владыке! Зато свои-то родные сыновья, Иван и Пётр, как оплошали?! Не догадались венцов победных ухватити, испугались смерти, повинились! А мать-то? Вот баба глупая! Жила, развесив уши, нищих кормила, странников учила, как персты слагать и молитву творить, а детей своих и забыла подкрепить, чтоб на виселицу пошли, чтоб с доброю дружиною умерли заодно, Христа ради.
Ну, да Бог их простит. Не дивно, что так сделали. И Пётр Апостол убоялся смерти и отрёкся Христа, потом плакался горько и прощён был...
Три дня нудил Елагин пустозерских узников, принуждая отречься от святой Русской Церкви.
Только пустозерцев и не Елагины уговаривали, да добиться ничего не могли. Крепко за отеческое православие стояли мученики.
И вот апреля в 14-й день, на Фоминой неделе, выведены были из земляных тюрем протопоп Аввакум, поп Лазарь, дьякон Фёдор, старец Епифаний.
Возле плахи поставили их хмурые стрельцы.
Вот наш престол стоит! — громко сказал Аввакум и перекрестил плаху. — Прощаться, братия, будем...
Погоди ты! остановил его, усмехаясь, Елагин. — Приговор вначале послушай.
Не обратили внимания страдальцы на злобную усмешку. Радость близкой кончины застила глаза. Целовались друг с другом и благословлялись, предуготовляясь перейти в жизнь вечную.
Усмехаясь, вытащил Елагин царскую грамоту. Начал читать.
Как гром с ясного неба, слова немилосердные падали.
Указано было Аввакума, вместо смертной казни, в земляную тюрьму посадить, землёю сверху зарыть, чтоб только окошечко малое сверху осталось. На воде и хлебе отныне велено было держать его...
Такую вот подлость удумали! Ну, Алексей Михайлович, государь-свет, совсем у тебя проста душа стала, всю её из тебя вынули!
— Плюю я на хлеб государев! — закричал Аввакум. — Не ядше умру, а не предам благоверия ему, блядину сыну!
На весь острог, на всю тундру кричал Аввакум, когда волокли его назад в тюрьму.
— А попу Лазарю, и дьякону Фёдору, и старцу Епифанию... — гремел, пытаясь заглушить крик Аввакума, голос Елагина, — указано великим государем: за их речи — языки резать! А за крест — руки сечь!
— Миленький ты мой! — пал на колени перед Елагиным Епифаний. — Резали уже язык у меня. Прикажи сейчас голову отрезать!
— Молчать! — отпрыгивая, закричал Елагин. — Исполнять царёво повеление!
Тряслись руки у стрельцов, вставлявших жеребей в зубы попа Лазаря, оттолкнул их Лазарь. Сам остаток своего языка, уже обрезанного на Москве, отсёк под корень. Облитый кровью комок мяса (Свези никонианам в Москву!) в лицо Елагину швырнул.
Сунули Лазарю полотенце, чтобы унять кровь. Вмиг покраснело от крови полотнище. Кинул его поп Лазарь в толпу.
— Возьмите дому своему на благословение! — крикнул. Потом к Елагину, который уже не усмехался больше, повернулся. — Скажи, Ванька, царю: Лазарь без языка говорит и болезни не чует!
Вместе со сгустками крови летели в лицо Елагину страшные слова.
— Руки секи! — утирая с лица кровь, бешено закричал Иван Кондратьевич.
Лазарь сам руку на плаху положил. По кисть отсекли руку Лазарю. Упала отсечённая кисть на снег, и два пальца на ней сами крестообразно сложились.
— Подай мне руку мою! — приказал Лазарь палачу.
Поднял тот отрубленную кисть со сложившимися, как и положено по отеческому преданию, перстами для крестного знамения.
Показал свою отсечённую руку народу Лазарь.
— Так креститися подобает, православные! Мы Церкви Божией повинуемся и седьми вселенским соборам и еретикам нынешним отеческого предания не отдадим!
Поцеловал руку и спрятал за пазуху.
Льющаяся изо рта кровь мешала говорить ему. Из руки кровь на снег хлестала, хоть и стянули верёвкой перед казнью запястье.
Шатало от слабости Лазаря.
Шатало от этой казни и Елагина.
Сам не понимая чего, взвизгивал он, отдавая приказания. Со стороны казалось, что это не у Лазаря, а у Елагина язык вырезали. Визжал Елагин. Целых тридцать рублей удалось ему для себя утаить из дачи, которая в Приказе Тайных дел была сделана, но и тридцать рублей не радовали сейчас стряпчего Ивана.
9
Три дня нестерпимой болью умирал в темнице Епифаний. Всё тело огнём горело. Руку с отсечёнными перстами и завязывать Епифаний не стал, надеялся, что с кровью скорее вся жизнь вытечет. Три раза казалось, что умирает, смертный пот выступал. И три раза не могла выйти душа из тела.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
1753 год. Государыня Елизавета Петровна, следуя по стопам своего славного родителя Петра Великого, ратовавшего за распространение российской коммерции в азиатских владениях, повелевает отправить в Хиву купеческий караван с товарами. И вот купцы самарские и казанские во главе с караванным старшиной Данилом Рукавкиным отправляются в дорогу. Долог и опасен их путь, мимо казачьих станиц на Яике, через киргиз-кайсацкие земли. На каждом шагу первопроходцев подстерегает опасность не только быть ограбленными, но и убитыми либо захваченными в плен и проданными в рабство.
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова (1877—1930) — это история трех поколений нижегородского купеческого рода, из которого вышел и сам автор. На рубежеXIX—XX веков крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы» со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами и по сей день вызывают немалый интерес. Роман практически не издавался в советское время. В связи с гонениями на литературу, выходящую за рамки соцреализма, его изъяли из библиотек, но интерес к нему не ослабевал.
Роман известного русского советского писателя Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая», удостоенный Государственной премии СССР, рассказывает о красоте и подвиге русской женщины, на долю которой выпали и любовь, и горе, и тяжелые испытания, о драматических человеческих судьбах. Настоящее издание приурочено к 100-летию со дня рождения писателя.