Волга - [13]

Я же до самого конца путешествия пытался состыковать рыжего курильщика анаши и красоту холмистых берегов, начиненного глистами леща, купленного в селе Никольское Астраханской области, и красоту храмов Ярославля, проваленный асфальт у дома Ульяновых и затопленные церкви Мологи, отзывчивых волжан, всегда готовых помочь плутающему туристу, и спокойное «зае*али вы не сказать как» девушки-стюарда. Все это я пытался сопрячь в своей голове в одну страну. Тогда - у меня не получилось.

Дмитрий Галковский Божья коровка

Менжинский против Дзержинского

После Ленина-Сталина в советском пантеоне третье место все более прочно удерживает Дзержинский. Правители уходят, а тайная полиция (заметьте - СОВЕТСКАЯ тайная полиция) остается. Дзержинский считается основателем этого славного учреждения. Отсюда и популярность.

Между тем, если отколупнуть пропагандистский глянец, окажется, что Дзержинский совсем не годится на роль отца-основателя одной из самых могущественных тайных организаций Земли. Не было у него для этого ни знаний, ни опыта, ни интеллектуальных способностей, ни даже элементарной усидчивости. Дзержинский - шпана, голь перекатная, горлопан-агитатор, в лучшем случае атаман шайки, но ни в коем случае не глава репрессивно-канцелярского аппарата.

Карьера сего революционера началась с того, что гаденыш однажды решил попужать маленькую сестренку, малость пересолил и убил ее из ружья. В школе учился Дзержинский плохо, по русскому языку у него была устойчивая двойка. Впрочем, языки Феликс вообще не жаловал, его выгнали из гимназии с волчьим билетом за то, что он влепил пощечину учителю немецкого. На этом его образование закончилось. Начались водка, карты и мамзели. А потом и первые «срока». Сидел Феликс много и беспокойно, за нарушение режима получал вторичное наказание. Все это по условиям времени оформлялось как революционная борьба, на самом же деле было богемным хулиганством полуинтеллигента. Золотая молодежь портила девок, а «серебряная» - рабочих. По некультурности и неразвитости западнорусской провинции порча рабочих сопровождалась постоянными драками, побоями, а то и убийствами заводской администрации и полицейских. Все это Дзержинский проделывал с удовольствием, практически вкладывал душу. Только вес у него был пух-перо. За десять лет революционного кувыркания он, стыдно сказать, не убил ни одного человека (в нескольких избиениях участвовать довелось). И срока за издевательство над людьми получал детские - то полгода, то год.

Некоторому положению в среде социал-демократии Дзержинский обязан женитьбе на сестре одного из основателей РСДРП Леона Гольдмана. Гольдманы, подобно Цедербаумам, являлись большим революционным семейством со связями. В первобытной среде революционного андерграунда родственные связи значили столько же, сколько в трайбалистских режимах молодых африканских государств. Быть мужем сестры вождя значило ой как много. Поэтому никчемушного обормота, не способного ботинок завязать, двинули наверх, в правление польско-литовской социал-демократии, а затем, в 1907 году, и в ЦК объединенной РСДРП. Но Дзержинский тут же провалился. На ровном месте, в условиях спада революции, вместо того чтобы заняться легальной деятельностью внутри страны или жить в эмиграции, он умудрился сесть в тюрьму, потом еще, во втором случае получив три года каторги. Это был первый серьезный срок - по его отбытии в 1916-м по старому делу на Дзержинского навесили еще шесть лет каторжных работ. Последнее для подвижного непоседливого Дзержинского было тяжелейшим ударом. Он стал сотрудничать с тюремной администрацией, но опять неудачно. Уголовники вычислили стукача и зверски избили.

Как ни парадоксально, это обстоятельство, на мой взгляд, и послужило залогом его дальнейшей карьеры.

Существует трогательнейшее описание разоблачения агентов охранки в марте 1917 года. Россия тогда была страной непуганых идиотов, люди сами не понимали, что говорят. Поэтому читать их мемуары весьма забавно. Например, происхождение списков осведомителей, опубликованных весной 1917 года, таково. Бумаги ПОПАЛИ в руки к Горькому, Горький через своего секретаря Ладыжникова передал их 5 марта Гиммеру и Зензинову в Исполнительный комитет. Списки представляли собой ТЕТРАДКУ, в которую ОТ РУКИ были вписаны сотни имен с квалификацией работы и выплаченными суммами. Большинство списка составляли непартийные интеллигенты, ни одного члена ИК в списке (слава Богу!) не было. Имелись пара-тройка революционеров, лично насоливших Керенскому и еще нескольким членам исполкома.

Куда же попали настоящие, а не обработанные (думаю, два или даже ТРИ раза) списки агентуры?

Революция - это кульминация и апофеоз деятельности вражеской разведки. К этому идут десятилетиями, поколениями. Для крупного государства случай раз в двадцать, тридцать, пятьдесят, а то и сто лет. И как только радостная весть достигает стен Конторы, в первые полчаса Машина останавливает работу, распивается дорогое шампанское, бьются бокалы, раздается дружное «виват!». Но это только на полчаса. Далее начинается лихорадочная работа. Все шестеренки крутятся с бешеной скоростью, агентура увеличивается вдесятеро, средства на вербовку выделяются феноменальные. Наступают времена, когда один день идет за год. НАРУШЕНО УПРАВЛЕНИЕ ИНОСТРАННОГО ГОСУДАРСТВА, гигант, который в обычное время ощетинился бы миллионом штыков, ползает по земле несмышленышем, пускает пузыри.