Вольфрамовая нить - [2]

Разгонит бастующих ливень — жизнь сделает нас молчаливей.

Ладонь

Я не помню ничего: только линии ладони —

Кто-то очень посторонний дал тепла мне своего —

Руку дал. На белой коже — дюжина была дорожек —

«Тише — тише — осторожней — и не бойся никого».

То ли вечер — то ли утро — было холодно, как-будто

Металлические двери и железные замки…

Я рыдала, что не верю ни в любовь, ни в камасутру —

Он жалел прикосновеньем чудодейственной руки.

Мы сидели на скамейке — у воды… Унылый лебедь —

Городское наважденье — два подрезанных крыла —

Два случайных человека — бабочки в осеннем небе —

Он жалел как мог чужого, я открылась как могла.

«Столько похожих рож…»

Столько похожих рож:

Инкубаторные, ей Богу.

И один на другого похож,

Да еще и шагают в ногу.

Да еще и мечты простые —

Сыто жить пока тела не остыли.

Да и мое лицо стало часто напоминать мне

Это страшное рыло толпы, а не лик моей милой матери.

Не плачь

Не плачь… я знаю: в параллельном мире

Мы не расстались, а живем с тобой

Под самой крышей в маленькой квартире

И окна занавешены листвой.

Без адских мук и благодати Бога —

Мы счастливы и надо нам не много

Поезд

Время странное… будто мы стоим на обрыве —

Разговариваем, чемоданы в руках, смеемся —

Будто поезд — и мы поедем и не сорвемся —

Ну а если не поезд, то спас жилеты и крылья…

Или вот иконка — ну чем не средство от хвори —

По-зо-ло-чен-ная… — а значит народ доволен.

Все курлычут, гулят как малые дети —

Через зубы плюют и бросают бычки с платформы —

А за нами стеною безликие люди в форме —

В камуфлированных костюмах смерти.

А пока голосуем! «Пускай отменят плацкарты!

Чтобы чай бесплатно и чтобы белье из шелка! —

Надоела нам ситцевая дешевка —

Голосуем за могу куриную и за карты! —

А того сумасшедшего, что кричит и плачет —

Уберите отсюда — он портит нам жизнь — подальше!»

Словно время пришло только радоваться и бояться

Мы стоим на обрыве — не можем остановиться —

Говорить ни о чем — и смотреть на пустые лица —

Вот и поезд пришел… расступитесь, братцы.

«Я пишу на чеках, на салфетках…»

Я пишу на чеках, на салфетках —

На ладони — только это редко —

руки мыть — предсмертные заметки,

Тем кто смотрит на меня из клетки.

Или я на них… Стальные прутья…

Говорят у власти снова Путин —

И легко других перешагнуть им

— говорят… А я пишу и плачу —

Много строк пустых и многозначных

Дни свои шагреневые трачу

Получая три плевка на сдачу.

А Венеция уйдет под воду —

И найдется новый вождь народу.

И ладони мы отмоем содой —

От стихов никчемных про свободу

«Я ведь умею многое…»

Я ведь умею многое… сдачи дать

вырезать — выкинуть — уничтожить — свое забрать.

Я проиграть могу, но поутру встать —

холодной водой умыться — опять начать.

Расставить по полкам книги, собрать листы —

Раны на пальцах, осколки собрав, простить.

Я не могу одного: убивай и бей —

Бояться я не умею как битый зверь —

Прятаться, пятиться в угол, пощады ждать.

Пугает меня одно, что умрет мать.

А остальное виньетки и кружева

Старость и бедность — чушь, если мать жива.

Так что пугать не стоит — не ровен час —

Мне надоест терпеть — напугаю вас.

«Жить прошлым больно и легко…»

Жить прошлым больно и легко — сворачивается молоко —

Ребенок смотрит безучастно на армию учителей —

Ему твердят, что жизнь прекрасна, а он мечтает голубей

Гонять по лабиринтам улиц, пернатой суетой любуясь.

Жить прошлым больно. Но пора, жизнь тратить с ночи до утра —

На быт бессмысленный и скучный — с ним только память неразлучна —

Сидит как голубь на плече — и бьются колко и беззвучно —

Мечты из выцветших времен: не стал, не умер, не влюблен.

Жить прошлым легче, чем насущным: в нем прятаться, как под столом,

Когда чужими полон дом и все твердят о том, что будет —

Из мальчика и этих буден, кем станет он и что потом…

и слезы сдерживать с трудом.

И только после станет ясно — что в настоящем жизнь прекрасна —

И будущих удач милей — тот всполох крыльев голубей.

Шарлатаны

Мы много врем, что завтра и однажды

мы встретимся и будем неразлучны,

что просто год какой-то невезучий,

и все нехорошо и все неважно,

что будет все немыслимо прекрасно:

стол с белым полотном под облаками —

мы будем счастье с веток рвать руками,

смеяться и не думать о напрасном.

Мы будем безмятежны и свободны —

и делать только то, что нам угодно.

Все сочиняем… и воруем время —

как ягоды с чужого огорода,

Мы прячемся от правды и народа —

И проживаем наши дни не с теми,

не так…

………и собирая крылья в кокон

не верим и не доверяем Богу.

Но ничего не будет… только память:

и радость, не случившись станет прошлым —

наш мир придуманный кривым и пошлым —

И ничего нам не дадут исправить.

Так мы подохнем, ожидая манны…

Все будет хорошо. Мы шарлатаны.

Посторонний

Так любят только тех, кто никогда

не будет рядом ни в беде, ни в счастье.

Остынет в сердце память как вода.

Останется полоска на запястье

от детского конька…

Под толщей льда —

как под бутылочным стеклянным небом

печаль уснет как сом…

Но тех кто никогда

ни другом ни приятелем нам не был

так любят…

И не выдумать тепла,

не отогреть на окнах свет ладонью —

Был день один… и больше никогда.

Так любят очень близких посторонних.

«К мне приходили разные…»

К мне приходили разные

этой ночью.

Одни хотели раздеть,

а другие снимали порчу.

Одни обещали много,