Вольфганг Амадей. Моцарт - [6]

Шрифт
Интервал

Успокоенный этими словами, господин Вальдштеттен снова пожимает Леопольду Моцарту руку, прощается с ним и с Наннерль, не забыв передать привет многоуважаемой супруге хозяина дома. Леопольд Моцарт провожает гостей до порога. Вернувшись, открывает небольшой кошелёк, который ему вручил барон, и пересчитывает содержимое. На пороге появляется матушка Аннерль:

   — Ну, Польдерль, как насчёт Вены?

   — Едем.

   — Всё-таки! А деньги на дорогу?

   — Барон подарил мне сто талеров на дорожные расходы. На всё, конечно, не хватит. Но главное сделано...

III


Последующие недели уходят на приготовления к путешествию. Основное внимание уделяется музыкальной шлифовке обоих претендентов на титул виртуозов. По крайней мере, отец того мнения, что ничего более важного нет и быть не может, и в этом он находит полное понимание своих воспитанников, помноженное на их рвение. С утра до вечера, если только позволяют служебные обязанности, Леопольд оттачивает с детьми известные им уже вещи и проходит новые, причём требования он предъявляет самые высокие: заученное должно как бы само собой литься из-под пальцев. Они трудятся как пчёлы, забывая подчас о еде, так что добродушная Трезель, орудующая у себя на кухне, с тревогой отмечает, что из-за этих струн и клавишей её знаменитые зальцбургские клёцки почти совсем забыты.

На плечах матушки Аннерль вся экипировка отъезжающих. В глазах чистокровной австриячки Вена что-то вроде места пребывания высокородных и коронованных особ, живущих в сказочной роскоши. Так пусть же эти три человека, горячо ею любимые, не испытывают никакого стеснения, появившись в обществе князей, графов, баронов и их дам в ослепительных туалетах. Она ездит по лучшим магазинам за покупками, чтобы не упустить ни одной мелочи, и вскоре замечает, что деньги, выданные мужем по этому случаю, почти совсем истаяли. И однажды вечером признается ему в своих печалях.

Сначала тот морщит лоб, но потом, проверив все счета, признает, что в своих опасениях жена права; он тоже не недооценивает значения внешнего вида для достижения успеха и сам всегда старается одеваться как можно тщательнее. «Однако где же мне раздобыть денег? Не можем же мы появиться в Вене как жалкие просители». Он долго размышляет над тем, как поступить, и приходит в конце концов к выводу, что единственный человек, на помощь которого он может рассчитывать, это их домовладелец, торговец бакалейными товарами Иоганн Лоренц Хагенауэр.

И на другой день отец отправляется к возможному избавителю от всех неприятностей, который живёт ниже. Хагенауэр только-только отошёл от послеполуденного сна и сидит в шлафроке и ночном колпаке на лысой голове, покуривает трубку, попивает вино и листает еженедельную газету. Его округлое брюшко, круглая как арбуз голова, курносый мясистый нос, плутоватые глазки, очень красивый рот придают ему вид человека хитрого и добродушного одновременно, что никак не может отпугнуть просителя. Моцарт, которому хозяин сразу наливает стаканчик вина, обменивается с ним несколькими мало что значащими вежливыми фразами и сразу, безо всяких околичностей приступает к делу. Пока он объясняет, какие такие заботы привели его сюда, с застывшего лица Хагенауэра не сходит выражение благосклонной серьёзности.

— Разумеется, мой дорогой господин придворный капельмейстер, я с удовольствием помогу вам, — говорит домовладелец. — Такой концерт перед знатными особами недёшево вам обойдётся. Но как угадаешь, что из всего этого выйдет? А вдруг перед вами и вашими детьми откроются врата к славе? Боже мой, я так и вижу перед собой вашу Наннерль! То-то девчушка удивится при виде всей тамошней роскоши! А как обходительно её примут благородные дамы и кавалеры! А маленький волшебник — вот уж кто их удивит! Говорите же, дорогой друг, какая сумма вас устроит?

   — Пятьдесят талеров, — признается Моцарт.

   — А на какой срок вы едете?

   — На несколько недель.

   — Пятьдесят талеров на пару недель? А больше не надо? — И смеётся, довольный собой. — Вы на меня не обижайтесь, — продолжает он. — Но у вас слишком скромные запросы. На пятьдесят талеров вы себе в Вене ничего позволить не сможете, и даже на сто тоже не разбежишься, пусть вы каждый день и будете у кого-то в гостях. Двести талеров — совсем другое дело.

   — О чём вы говорите, мой дорогой господин Хагенауэр? Разве при моих жалких доходах я когда-нибудь смогу вернуть вам такую сумму? Я и без того у вас в долгу.

Хагенауэр только отмахивается:

   — Пусть у вас об этом голова не болит. Слава Богу, дело у меня поставлено хорошо. Пряности идут нарасхват. Отнесу ли я свои деньги в банк или дам пару сотен талеров с Марией Терезией вам в долг, какая, в конце концов, разница? Я знаю, за вами деньги не пропадут и вы мне их обязательно вернёте, когда ваш кошелёк раздуется, а это будет, вот увидите! Золотое у вас ремесло, дорогой Моцарт!.. — Он берёт понюшку табака и основательно чихает, прежде чем продолжить. — Увы, его великокняжеская милость со мной не совсем согласен, а? Что, прав я?

Моцарт согласно кивает.

   — Да, да, ваш высокий властитель мало платит вам, музыкант. На развлечения в Мирабеле, украшательства и отделку дворца в Леопольдкроне он золотых дукатов не жалеет, а на живое искусство ему денег жалко. Но всё равно, дорогой господин Моцарт, вы уж мне поверьте: у вас золотая жила. Я, правда, всего-навсего торговец бакалейными товарами, в музыке разбираюсь не слишком-то, зато люблю я её от души, до того люблю, что, когда вы водите смычком по струнам, я себя всё равно что на седьмом небе чувствую. И вот за это самое — тут меня моё чутьё торговца не подводит, нет! — наш добрый Господь не оставит вас без вознаграждения в звонкой монете. Ладно, короче: вот вам сто талеров. Если не хватит, сразу дайте знать. Тут я с вас клятву возьму! Я не позволю, чтобы вы в имперской столице испытывали нужду!


Рекомендуем почитать
На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Повесть об Афанасии Никитине

Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.


Аппассионата. Бетховен

Роман немецкого писателя А. Аменды о жизни и творчестве выдающегося композитора, пианиста и дирижёра Людвига ван Бетховена. Написанный живым, образным языком, роман понравится широкому кругу читателей, всем, кто интересуется историей мирового искусства.


Россини

Великий итальянский композитор Джоаккино Россини открыл новый век в опере, став первым среди гигантов итальянской музыки — Доницетти, Беллини, Верди, Пуччини. Книга Арнальдо Фраккароли написана на основе огромного документального материала, живо и популярно. Не скрывая противоречий в характере и творчестве композитора, писатель показывает великого музыканта во весь гигантский рост, раскрывая значение его творчества для мировой музыки.


Шопен

Роман Фаины Оржеховской посвящен великому польскому композитору и пианисту Фридерику Шопену. Его короткая жизнь вместила в себя муки и радости творчества, любовь и разочарования, обретения и потери. Шопену суждено было умереть вдали от горячо любимой родины, куда вернулось лишь его сердце. В романе нарисована широкая панорама общественной и музыкальной жизни Европы первой половины XIX века.


Лист

Книга венгерского писателя Дёрдя Шандора Гаала посвящена жизни великого пианиста и композитора Ференца Листа (1811- 1886). Ференц Лист - гордость венгерской культуры и в то же время музыкальный деятель мирового масштаба, с именем которого связана целая эпоха в развитии музыкального искусства XIX столетия.