Вольфганг Амадей Моцарт - [8]

Впрочем, в молодости сердечные раны затягиваются быстро, и Моцарт нашел свое счастье — представьте себе! — в той же семье. Он полюбил младшую сестру Алоизии Констанцу.

«Я ЛЮБЛЮ ЕЕ, И ОНА СЕРДЕЧНО ЛЮБИТ МЕНЯ — СКАЖИТЕ, МОГУ ЛИ Я ЖЕЛАТЬ ДЛЯ СЕБЯ ЛУЧШУЮ ЖЕНУ?»

В семье Вебер все дети унаследовали музыкальные способности ее главы. Может быть, голос Констанцы и не был так хорош, как голоса ее старших сестер — Алоизии и Жозефины, но пела она все же настолько хорошо, что Моцарт проверял с нею некоторые свои вокальные сочинения. Констанца недурно разбиралась в музыке, хорошо играла на клавире.

Отец Моцарта и тут до последнего момента сопротивлялся браку сына: письмо от него с родительским благословением пришло на следующий день после венчания.

Свадьбу сыграли скромно. При бракосочетании присутствовали только мать невесты, ее младшая сестра и три свидетеля. Баронесса фон Вальдштедтен, покровительствовавшая композитору, устроила в своем доме свадебный ужин. Шестнадцать музыкантов сыграли на духовых инструментах в честь молодоженов серенаду, сочиненную самим Моцартом.

Письма Моцарта к жене дают нам живое свидетельство его любви к ней — любви, по его собственным словам, «искренней и крепкой». Сохранилась записка из числа тех, что он имел обыкновение оставлять у постели спящей Констанцы, когда, в 5 часов утра, отправлялся на прогулку верхом:

«Доброе утро, милая женушка, желаю, чтобы ты хорошо выспалась, чтобы тебе ничто не помешало, чтобы тебе не пришлось сразу вставать, чтобы ты не простудилась, не нагибалась, не растянула себе чего-нибудь, не гневалась на прислугу, не упала бы, споткнувшись о порог соседней комнаты. Береги домашние неприятности до тех пор, пока я не вернусь. Только бы с тобой ничего не случилось!»

За первые пять лет супружества у четы Моцарт родилось трое детей. Первенец, Раймунд Леопольд, получивший свое второе имя в честь деда, умер двухмесячным. Молодые родители собрались тогда ехать в Зальцбург, где Моцарт намеревался представить жену своему отцу; младенца же отдали платной кормилице, у которой он и скончался. Печальная участь постигла и третьего ребенка — Карла Иоганна Томаса Леопольда, не прожившего и месяца (детская смертность тогда была очень высокой). В утешение родителям остался второй ребенок Моцартов — Карл Томас (позже на свет появятся еще трое детей, в том числе две девочки; в живых из этих троих останется самый младший — Франц Ксавер Вольфганг; мать особенно его любила).

«ДВА ЛАНДЫША — 1 КРЕЙЦЕР»

Финансовое положение молодой семьи оставалось весьма шатким. Констанца оказалась неважной хозяйкой. Впрочем, Моцарт и сам был несведущ и даже наивен в практических вопросах повседневной жизни.

Однажды он решил положить конец бездумным тратам и безалаберному ведению домашнего хозяйства и завел специальную книжечку для записи доходов и расходов. Надо полагать, он серьезно взялся за дело, если в его книжке, сохранившейся до наших дней, можно найти записи вроде следующих:

«1 мая 1784 года два ландыша 1 крейцер».

«27 мая 1784 года птица скворушка 34 крейцера».

Моцарту приглянулась живая черно-серая птичка, и, зная способность скворцов к звукоподражанию, он насвистал ему мелодию из недавно законченного фортепианного концерта. Скворец, глянув на него умненьким глазом, просвистел за ним этот мотив, так неожиданно и потешно изменив его, что Моцарт, очарованный, сразу же купил пернатого певца. Нам известно об этой истории благодаря все той же хозяйственной книжке. Деловито записав цену своей покупки, Моцарт тут же начертил пять нотных линеек и набросал на них вариант мелодии, «предложенный» скворцом. Рядом с нотной строчкой рукою Моцарта написано: «Это было прекрасно!».

Да уж, далеко было Моцарту до какого-нибудь почтенного и бережливого бюргера, который вряд ли позволил бы себе так легкомысленно обойтись со столь серьезным документом. Хозяйственная книга просуществовала, впрочем, не более года, была заброшена, и супруги к ней уже не возвращались.

Снова и снова Моцарту приходилось задумываться над тем, где бы найти постоянную работу, которая дала бы ему возможность если не обеспеченного, то, по крайней мере, сносного существования. И опять, как и прежде, все его усилия оказывались тщетными.

Гордость, чувство собственного достоинства большого художника, каким он себя, безусловно, осознавал, заговорили в нем. «Я не хочу выклянчивать никакой службы, — писал он отцу. — Я верю, что в состоянии сделать столько, чтобы оказать честь любому двору».

«Я, ТАК СКАЗАТЬ, С ГОЛОВОЙ ПОГРУЖАЮСЬ В МУЗЫКУ, Я ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ ЗАНИМАЮСЬ ЕЮ»

Средства к существованию в эти первые годы брака давала ему прежде всего его деятельность как пианиста-виртуоза. Он играл в театральных и концертных залах, в частных домах, устраивал музыкальные вечера и в своей собственной квартире. Концерты проводились обычно по подписке. Дворяне и богатые буржуа, составлявшие избранное общество Вены, подписывались заранее на билеты, и так обеспечивалась основная часть публики, которая, кстати говоря, прекрасно разбиралась в музыке. Отдельные представители австрийской аристократии владели даже своими собственными музыкальными театрами, содержали симфонические или духовые оркестры. К слову сказать, оперу Моцарта «Идоменей», премьера которой состоялась в свое время в Мюнхене, венцы могли увидеть в частном театре князя Ауэрсперга.