Волчья свадьба - [29]

Рассвирепев от подобной «борзоты», Ксюха разразилась гневной речью:

– Вы кто такие, дебилы долбаные? Да вы знаете, на кого наехали? Я – Сабля, я тут в полном авторитете. Поняли? Да вас тут, уродов, местная братва на фарш пустит. Что, гастролеры залетные? Ну, считайте, что это ваши прощальные гастроли.

– Ой-ой-ой! Напугала! – глумливо загоготали парни. – В авторитете она тут! А по какой части? Не по минету случайно?

– Заткнитесь, ублюдки! А то сами, перед тем как издохнуть, целой толпе минет делать будете. А я в авторитете по разводу на бабло. Ясно?

– И кого же ты развела на этой неделе? – все так же бессмысленно гогоча, поинтересовались парни.

– Профессора с его бабкой на Брянской. Хотя вам, затупкам, что Брянская, что Хренянская – все едино, – с оттенком бахвальства выпалила Сабля.

Машина в этот момент остановилась, и она увидела себя… у уже знакомого ей здания следственного изолятора. Увлекшись перепалкой с налетчиками, она даже не заметила, куда именно ее привезли. А водила, спокойно оглянувшись, вдруг поинтересовался:

– Так говорите, гражданка Сабельная, это вы были в квартире пенсионеров Троицких? В таком случае вы задержаны по подозрению в ограблении и убийстве двух человек.

В этот момент Сабле показалось, что она видит дурной сон. Менты! Это не таксист и не гастролеры-отморозки, а менты! Мать честная! Как же они ее ловко разыграли и раскрутили на признанку… Но тут до нее дошло и сказанное «таксистом».

– Вы мне тут мозги-то не крутите! – взъершилась Ксюха. – Ладно, так и быть, развод на бабки признаю. Но мокруху шить и не вздумайте! Или это тоже по приколу?

– Очень жаль, гражданка Сабельная, но это вовсе не шутка, – «таксист» был более чем серьезен. – Если ваша вина будет доказана, вам светит пожизненное заключение.

И сидеть бы Сабле до конца своих дней, если бы не все тот же «таксист» – опер Петрухин. В течение недели, не считаясь со временем, Борис нашел настоящего убийцу, каковым оказался бывший возлюбленный Ксюхи – главарь шайки, «курировавшей» крупный вещевой рынок. Незадолго до этого она дала ему от ворот поворот, и тот в отместку решил подставить ее по полной. Поэтому, выйдя на свободу, со своим прежним ремеслом она покончила. Окрутив солиста местного оперного театра, потихоньку прибрала к рукам все финансовые потоки, которые ориентировал его прежний импресарио, – прежде всего в собственный карман.

Однако по характеру Сабля во многом так и осталась Саблей. Ей претила пресная «фраерская» жизнь, и выход своим былым привычкам она находила в одном из местных ночных клубов, где предпочитали собираться поклонники покера. Там она на совершенно законных основаниях мастерски потрошила бумажники асов картежного искусства.

Случилось так, что в колонии она оказалась соседкой по «кубрику» высококлассной «каталы» по кличке Филиппинка. Та была не очень крепка здоровьем, и поэтому Ксюха, не обделенная отзывчивостью, как могла поддерживала свою новую подругу. В знак признательности Филиппинка щедро поделилась с Саблей секретами шулерского мастерства. Ксюха оказалась чрезвычайно способной ученицей. Она с первого взгляда запоминала любые комбинации, обладала выдержкой и хладнокровием, ее пальцы были ловкими и гибкими, на зависть иному «щипачу».

Поэтому, выйдя из ворот колонии «на свободу – с чистой совестью», Ксюха решила навсегда забыть свои былые проделки и, вернувшись в родной Залесск, попробовала себя на новом поприще. Первым делом она отмылась от «зоновщины». Как ни верти, а бывшую зэчку мужики почти безошибочно чувствуют по намертво въевшемуся в нее чрезвычайно специфичному, особому тюремному запаху. Наведя гламурный глянец, очень скоро в городских дебрях Сабля нашла не очень рекламируемый официальный притон азартных картежников. Ее «премьерное» появление в ночном клубе произвело фурор дважды. Первый раз, когда она вошла в общий зал клуба – вся воздушная, светящаяся, словно чистая незабудка, вознесшаяся среди зарослей чертополоха. А второй – когда в закрытом кабинете обчистила в покер местного удальца Жажу, который до этого был по этой части непререкаемым авторитетом…

Но Ксюха не забыла и о своем, по сути дела, спасителе. Используя контакты в местной криминальной среде, она периодически снабжала Бориса ценной информацией. Вот и теперь, тасуя карты в ночном клубе или посасывая через соломинку коктейль в кафе «Малина», где, воодушевленные этим названием, частенько любили собираться «щипачи» и «фармазоны», она искусно зондировала своих собеседников на предмет того, «кто и за какие фишки замочил Хуху», как в воровской среде издавна именовали Хухминского.

Но, к досаде Петрухина и ее собственному огорчению, ничего стоящего выудить так и не удалось. Кривотолки ходили самые разные. Кто-то считал, что олигарха убрали конкуренты, кто-то – заезжие беспонтовые отморозки, которые, наколбасив, с перепугу обделались и залегли на дно. Именно дефицит информации и наводил Бориса на мысль о том, что причастность к убийству Хухминского имеет чрезвычайно узкий круг людей. Возможно даже, что это – одаренный псих-одиночка, движимый какой-либо идефикс. Например, манией величия, установления вселенской справедливости, осуществления кармического воздаяния и т. д. и т. п. Но как же его вычислить?