Волчья шкура - [29]

Мухамед улыбался правым углом рта, Анчар — левым. А когда что тяжелое помочь перенести, Мухамед незаметно появляется рядом, молча подхватывает половчее, что нужно, и несет, куда скажут.

Но у Казема заболел ребенок, а Мухамеду к зубному пора. Так Биляль сказал, устраиваясь рядом с Анчаром. Пристегнуться он даже и не подумал. Мансур сел сзади и ерзал до тех пор, пока не нагляделся на себя в зеркало заднего вида. Жаль, что Ахмед третий день на больничном.

— Давай, брат, заедем к нам в деревню на пять минут, переодеться нужно, чтоб уж совсем никаких вопросов…

Анчар кивнул. Арабов издалека видно. Подстрижены они всегда идеально, одеты аккуратно, держатся прямо, выправка, как на плацу советского военного училища. Он тоже так может, правда со временем расслабился и распустился. А вот они целый день и всю жизнь так: плечи в полный разворот, спина — скрипка, не спина, ходят легко, чуть заметно пружиня, будто не черные, начищенные до блеска остроносые туфли на ногах, а удобные кроссовки. И почему бабы у них такие клуши, даже если симпатичные? Тьфу ты, напасть! Кто о чем, а вшивый о бане…

Биляль показал влево — поворот к деревне.

Не раз приходилось подвозить сюда парней после смены, но только до въезда. Интересно, как они живут?

Оказалось, очень интересно. Дома тесно жмутся один к другому, можно подумать, что наступили сумерки. Улочки в деревне узкие, растекались ручейками вкривь и вкось, как вода, выплеснутая из ведра. И не вода даже, а помои: по обочинам и возле домов мусора полно. Что-то еще по верхам трепыхается, перекатывается с места на место. Но это по верхам. Биляль вытряхнул пепельницу в окно, Анчар дернулся к зеркалу, не увидел ли кто? А они смеются:

— Это тебе не Израиль, тут за такое не штрафуют.

Ну, Анчар, хватит, нечего соваться в чужую жизнь. Сам-то за такое морду не одному начистил. Тебя не спрашивают, так и не высовывайся. А когда спросят, десять минут помолчи, прежде чем ответить. Подумаешь, невидаль — ишак дохлый на перекрестке. Не слон же! Уберут, конечно, уберут. Не сегодня, так завтра. Как невмоготу станет, так и уберут. А мы уже проехали. И живы остались…

— Стоп, брат, приехали. Мы быстро. Не обижайся, дома бардак, полно ребятишек, жена едва справляется. Сердится, когда я гостей привожу без предупреждения.

Биляль еще не покончил с оправданиями, а Мансур уже за калиткой. Видно, что не гость.

В проеме калитки мелькнул тенистый чистый двор, босые пятки на ветке, чумазое личико под деревом. Видно, пацаны Биляля. Дом у него простой, небольшой, но ухоженный, подбеленный, даже под забором мусора немного, так, от соседей занесло.

Через пять минут выскочили из калитки Биляль с Мансуром.

Биляль сунул в окно бутылку холодной «колы»:

— Мы, брат, на моей поедем до блокпоста, чтоб тебе назад нас не везти. Бэсэдэр*?

— Ладно, как скажешь.

— Я впереди. По нашей дороге до Петах-Тиквы рукой подать. Может, к тебе Мансур сядет за руль? Дорога непростая, привычка нужна.

Анчар только усмехнулся.

Биляль взмахнул рукой:

— Ялла! — Давай!

Ну, парни! Маскарад навели по высшему разряду. Анчар знает в этом толк, и сам лучше бы не сделал. Старые, линялые, но свежевыстиранные футболки; шорты до колен у Мансура, белесые джинсы у Биляля, сандалии на босу ногу изменили облик арабов. Они чуть сгорбились, Биляль даже волосы растрепал, а Мансур не пожалел модельной прически, надел на голову бейсболку козырьком назад. В Петах-Тикве никто на таких и внимания не обратит, то ли электрики, то ли сантехники.

Дорога и вправду оказалась непростой. Мало того, что асфальт в трещинах, выбоинах, так еще и зигзагами под уклон. Биляль посмотрел назад, удивленно хмыкнул и обернулся к Мансуру.

— Ты смотри, не ожидал такой езды от «русского». Может, сказать Казему, чтоб взял его в отряд?

Мансур захохотал, запрокинув голову.

Уже через несколько минут они подъехали к небольшой площадке придорожного рынка перед блокпостом.

Биляль подошел к машине, остановился в двух шагах и пробормотал, не глядя на Анчара:

— Слушай, Андрей, рисковать не будем. Поезжай прямо, а метров через пятьдесят после шлагбаума остановись, подожди нас.

— Тов — хорошо.

Заметно было, что арабы нервничают, но все обошлось, и до перекрестка Яркон доехали без ненужных приключений.

Перед поворотом Мансур тронул Анчара за плечо.

— Послушай, тебе ведь все равно, куда ехать, давай в Од а-Шарон. Там у меня родственник живет, давно не виделись, он рад будет. Ты нас высадишь, а назад мы уже сами.

В Од а-Шарон, так в Од а-Шарон. Не все ли равно, раз день удался. Анчар престроился и повернул направо.

Арабы вышли на большой стоянке возле почты и махнули Анчару:

— Шукран! — Спасибо!

— Ялла, бай!

Биляль и Мансур отошли шагов на десять, вдруг Биляль вернулся к машине, наклонился к окну. Забыл что? Анчар посмотрел на сиденья. Нет, вроде все чисто.

— Ты, Андрей, забудь на всякий случай, что вывез нас за шлагбаум. Может, не знаешь, что за это год тюрьмы ты себе обеспечил. Зачем тебе неприятности, правда? Как бы ни сложилось, ты нас не видел, мы тебя тоже. Расстались возле завода, разъехались в разные стороны, и знать ничего не знаем. Правда?