Волчья радуга - [37]

И почему эти крамольные мысли всегда приходят мне в голову на пороге этого Храма? От того, что больше всех знаю? Так это далеко не так: уверен, все собравшиеся в курсе, что эти сборы давно превратились из комедии в фарс. Но никогда от них не откажутся, потому что только эта тонкая ниточка нас и связывает, не будь ее мы бы давно разошлись, забыв об остальных: мир большой — места всем хватит…

— Рассаживайтесь, прошу, — разрешил Император, сам занимая трон Гора. Остальные последовали его примеру.

Когда все заняли отведенные им места, Ирбис, придерживая на груди традиционные цеп и крюк, встал в ногах своего бога-покровителя и начал речь. Так как это было нечто вроде молитвы-обращения, повторяемой раз за разом, то я уже привычно пропустил ее мимо ушей. И только когда Император перешел с древнекемитского на современный русский (мы всегда говорим на языке страны, в которую выходят окна нашей грани) я стал его слушать:

— Смутные времена наступают. И не нам об этом забывать. Все ли помнят, что согласно пророчеству, записанному еще в Книге Мертвых и расшифрованному с помощью пирамид, нас ждет пора перемен?

Все собравшиеся в разнобой кивнули: об этом захочешь — не забудешь. Шутка ли все, что было записано там, сбывалось, без осечек и погрешностей. И как назло это пророчество больше всего касалось не жителей внешней грани, а именно нас.

— Вы что-то узнали об этой опасности, Великий? — как всегда безразлично поинтересовалась Эсмеральда. Эта женщина была на редкость хладнокровна.

— Кое-что, — уклончиво ответил Император, — Мы знаем точную дату. Мы знаем, что предпосылки беды заложились в 1992 году по внешнему исчислению… Вам ничего не приходит в голову?

— Ну, где-то в это время в России начала меняться система, социальные революции, народные бунты и прочее, — негромко произнес Ран.

— Нет, не то. Напрягите память, ведь это имело значение для всех нас! — Император не сдавался. Он явно сумел что-то выяснить, но не хотел ничего говорить прямо, желая подвести собеседников ко всему исподволь.

Значит, девяносто второй? Это было шесть лет назад? Ну, тогда я помню только одно важное для меня событие. Впрочем, и в жизни остальных оно сыграло свою роль.

— Смерть моей сестры. Вернее, ее зверское убийство, — я хмуро посмотрел на Скарлет, и она — что удивительно — ответила мне не менее пламенным взором.

— Верно, Лоурес. Убийство, которое так и осталось загадкой. Да и сама девочка, кажется, тогда вызвала ряд подозрений?

И до этого докопался, старый лис! Странно, что он еще шесть лет назад не поднял этот вопрос.

— Лаури не была заражена вирусом, — спокойно ответил я, чувствуя, как возрастает напряжение в зале. Если бы этот вопрос подняли еще несколько дней назад, я бы проиграл, потому что этот феномен и для меня был не объясним, но, слава богам, не теперь…

— И почему же? В чем была избранность вашей сестры, Лоурес? — на слове «избранность» голос Императора словно случайно дрогнул, что мгновенно заметили и остальные. Боги, что же за игру он затеял? Не хотелось бы проиграть только оттого, что мне не известны ее правила.

— А чем или кем избраны вы, Великий? Ведь и вас вирус не трогает, — тщательно обдумав ситуацию и взвесив все за и против, я решил рискнуть.

— Во мне течет кровь радужных повелителей, — Ирбис ответил так, словно я посягал на что-то священное для него. Впрочем, будь здесь Шайтан, выслушать мне бы пришлось куда как больше.

— Так же как и в моей сестре. И во мне. Вот и ответ на ваш вопрос, Великий. Лаури не могла заболеть, потому что в отличие от меня и Марка почти не унаследовала генов волчьего племени.

Молчание. Неприятное, вязкое, удивленное. Все верно: радужная кровь очень капризна и доминирует над другими отнюдь не всегда, зачастую подчиняясь другой, но и проявить себя может в любой момент.

— И кто же? — глухо спросил Император.

— Моя бабка. Силь кай Вулф.

— Силь? Сильфирь? Вот и нашлась пропажа, да не там, где искали, — едва слышно пробормотал Ирбис, — Что ж, признаю, была в моем клане такая. Хорошо, вопрос о странностях жертвы снят, но он был далеко не единственным. Идем дальше.

Такой тишины в этом зале наверно никогда не было, даже голос правителя звучал как-то глухо, словно сквозь вату.

— Обстоятельства, при которых погибла ваша сестра, так же внушают ряд подозрения…

— Ее обескровили, Владыка. Все указывает на рубиновых. Они открыли охоту уже на своих! — сухо напомнил я. Мне не хотелось ворошить прошлое и снова поднимать этот вопрос, но раз уж Ирбис все же изволил вспомнить о Лаури, то необходимо донести до него всю информацию.

— Но, признайте, Лоурес, с тех пор жертв больше не было. А кому как не алхимикам было выгодно заполучить кровь радужной кайри?

Вот мы и перешли к главному. Но, боги, как же это низко!

— Владыка, вы намекаете, что я мог убить собственную сестру? — угрожающе тихо спросил я, отчетливо понимая, что на этот раз Ирбис перешел все границы. Я очень на многое закрывал глаза, когда дело касалось нашего правителя, но и у моего терпения есть свой предел.

— Но, признайте, Лоурес, вы ученый, а для ученых очень многие общепризнанные нормы морали не кажутся такими уж незыблемыми.