Волчья мельница - [67]

Во двор выскочил Колен Руа. Бумажных дел мастер заметил гостей через окно общей залы и решил, что Фредерик Жиро досаждает его дочери. К нему-то он и направился.

— Что вы здесь забыли, мсье? Предупреждаю: не смейте докучать Клер!

— Угомонитесь, мэтр Руа! — отвечал гость.

— И правда, папа! — подхватила девушка. — Привыкай видеть Фредерика у нас!

Эти слова и мягкий тон, каким они были произнесены, утихомирили будущего супруга. Он пояснил вполголоса:

— Гийом Данкур хотел бы ознакомиться с процессом изготовления бумаги традиционным методом, гарантирующим ее качество, которое сейчас зачастую теряется. Я рассказал ему про вас. У него солидная рента и масса задумок. Быть может, он захочет что-то вложить в ваше дело, мэтр. Жалованья ему, разумеется, платить не нужно. Он хочет изучить ремесло. Если у вас не найдется места, он может жить в поместье сколько захочет. Гийом — своего рода дилетант, увлеченный искусством и наукой…

Пока Фредерик достаточно красноречиво нахваливал школьного приятеля, тот в это время беседовал с Бертий о литературе. Она кивком указала на бумажных дел мастера.

— Это мой дядя Колен, владелец Пастушьей мельницы. Его бумага славится высоким качеством.

— Тогда поспешу с ним поздороваться! Вы составите мне компанию, мадемуазель?

Бертий застыла. На несколько упоительных минут она забыла о своем увечье. Ее радость разбилась об этот риф, отравлявший ей жизнь. Невозможно было отказать в этой любезности, не показавшись при этом невежливой. Тихо, но твердым голосом она сказала:

— С радостью, мсье, но, увы, для меня это невозможно. Ноги меня не слушаются. Несчастный случай… Мне было пятнадцать, и мои родители тогда погибли.

Гийом Данкур покраснел. Увлекающаяся натура, он уже думал, что встретил идеальную женщину. Бертий такая хорошенькая! Да нет, в его глазах она была неотразимой красавицей. А еще — образованной, умной, с чувством юмора.

— Какое несчастье! — вскричал он. И не покривил душой.

Подошла Клер, а за нею — мэтр Руа с Фредериком. Девушка за руку поздоровалась с Данкуром.

— Господа, думаю, комфортнее будет поговорить в кухне, там прохладно. Я угощу вас сидром! Только прошу вас помочь перенести кузину в ее кресле.

Бертий готова была разрыдаться от ярости. Гийом первым взялся за кресло. Ему пришлось наклониться, чтобы удобнее перехватить подлокотник, и он лбом коснулся щеки девушки.

— Вы пахнете вербеной и медом, — проговорил он вполголоса.

Фредерик медлил. Он со странным выражением смотрел на юбку Бертий, под которой угадывались ее безжизненные ноги.

Это уязвило Клер. Оттолкнув его, она встала у другого поручня.

Молодой человек побледнел и отшатнулся. Никому не дано было понять, что он испытывал при виде малейшего телесного изъяна. На мгновение он вспомнил себя, тринадцатилетнего подростка… Была зимняя ночь, холодная и дождливая. Он галопом скакал в Ангулем, держа под курткой нечто, больше всего напоминавшее сверток из окровавленных пеленок. Отчаявшийся, напуганный, он ждал крика или хотя бы писка — напрасно. Тетушка матери, Аделаида, которая в то время еще держалась молодцом, приняла его в свои объятия, но утешить не сумела.

«Он убил Денизу! Она не шевелится! Он ее убил! О, как я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»

Фредерик поежился, несмотря на летнюю жару. Вынул из кармана платок, вытер вспотевшие ладони. Прошли годы… Право, жаль, что он тогда заблуждался. Дитя, которое он подобрал с паркетного пола и увез, и поныне цеплялось за свою бесполезную жизнь. Будучи пленницей атрофированного тела, с обезображенным лицом, Дениза влачила жалкое существование. Эдуар Жиро так и не узнал, что дочка выжила, и Марианна также.

— Да что с вами такое? — удивилась Клер уже на пороге дома. — Фредерик! Идите к нам!

Жених подчинился с видом сомнабулы. Ей же почудилось, что приближается не он, а ее будущее — непонятное, невыносимое.

«Жан, спаси меня!» — мысленно взмолилась Клер, поддаваясь внезапной тревоге.

Как бы то ни было, следующий час прошел в оживленной беседе. Бертий смеялась, нахваливала тонкий вкус печенья с корицей, которое кузина покупала в бакалейной лавке в Пюимуайене. В своей комнате Ортанс слышала шум разговора, незнакомые голоса, но позвать не осмелилась. Решила подождать, пока гости уедут.

Колен немедленно проникся к Гийому Данкуру симпатией. Одним своим присутствием он возвращал бумажных дел мастеру надежду. Никогда еще просторная кухня не казалась Колену такой уютной. Деревянная мебель навощена до блеска, на подоконниках — букеты роз. Кухонные принадлежности и кастрюли из желтой меди так и сияют… Все в помещении говорило о достатке и упорных трудах Клер.

Когда Фредерик снова предложил другу пожить в Понриане, тот отказался.

— Только на одну ночь! Если я буду работать с мэтром Руа, то и ночевать хотелось бы на мельнице. Конечно, если у вас найдется, где меня разместить.

Бертий умоляюще посмотрела на Клер.

— Я приберусь в маленькой спальне, над общей комнатой! — поспешила заявить кузина. — У вас будет чудесный вид на долину, мсье! И хватит пары минут, чтобы дойти до цехов.

Работники мельницы начинают рано, иногда в четыре утра!

— Люблю вставать до рассвета! — отвечал Гийом. — Разумеется, я оплачу комнату и стол.