Волчья мельница - [173]

Волнение Жана не укрылось от аудитории. Бертран упомянул, что Леон жив, но услышать после стольких лет хриплый от эмоций голос товарища, увидеть его лицо — все это казалось Жану чем-то невероятным.

Он помахал Леону, и было видно, как тот обрадовался.

Клер зажмурилась. Невыносимо было находиться так близко от Жана — и не иметь даже шанса подойти, поговорить. Она почти не слушала свидетельства Базиля, подтвердившего показания обвиняемого.

— Я очень одинок, и, признаюсь, в обществе Жана я узнал радость, до тех пор мне неведомую: уделять свое время молодому человеку, стремившемуся к знаниям. Я счел его своим далеким родственником, но скоро стал относиться как к племяннику, даже сыну. И действительно, я позволил ему воспользоваться своей фамилией. Наши соседи, мэтр Руа с семьей, у которого я снимал жилье, тоже приняли Жана очень хорошо.

Старик сильно волновался, и голос его дрожал. Бертий тронула Клер за запястье.

— Если позовут тебя, ради бога, не нервничай! Отвечай просто и коротко, — посоветовала она.

Судья все же вызвал Аристида Дюбрёя. Они с полицейским были друзьями, и дело Дюмона уже не раз обсуждалось в неофициальной обстановке, за обильной трапезой.

Дюбрёй для начала сообщил, при каких обстоятельствах арестовал Жана Дюмона, когда тот сбежал в первый раз, — в Ангулеме, вытащив из кровати продажной женщины. Описание этой ситуации, пусть и в общих чертах, возымело эффект: померк светлый образ обвиняемого, порожденный его собственным рассказом и свидетельствами Леона. Шеф ангумуазской полиции равнодушно добавил, что всего лишь исполнил свой долг.

«Узнав, где скрывается Дюмон, чья гибель на море мне представлялась сомнительной, я сразу же телеграфировал в полицию Кана с просьбой о содействии. Прошу заметить, что этот человек, которого тут представляют невинной жертвой и великодушным героем, не только злоупотребил доверием Базиля Дрюжона, но проделал тот же трюк с Шабенами! С полной уверенностью заявляю, что ни тесть, ни супруга обвиняемого, Жермен, не знали о криминальном прошлом человека, которого приютили. Дюмон же сразу оценил все выгоды. Женившись на единственной дочке Норбера Шабена, уже десять лет как вдовца, он получал ферму с хорошим доходом и надежное убежище. Эти простые, порядочные люди ужаснулись, узнав о нем всю правду. Я сожалею о смерти мадам Дюмон, но каким потрясением для женщины, которая узнала, что любимый муж жестоко предал и использовал ее, могло стать такое разоблачение? Она словно обезумела, и доказательство тому — ее безрассудное поведение… Что касается семьи Руа и мсье Дрюжона, я какое-то время подозревал их в соучастии, но уже сами обстоятельства, приведшие к аресту, убедили меня в обратном!

Мэтр Жиро побледнел. Он чувствовал себя обманутым судьей. Дюбрёй стал непредвиденным элементом процесса. Жан был весь внимание. Полицейский же продолжал:

— Мне представлялось очевидным, что если такая достойная женщина, как Клер Руа, вдова Фредерика Жиро, дала присутствующему здесь Леону Каста адрес Шабенов в Нормандии, это доказывает, что она понятия не имела о преступном прошлом Дюмона.

Иначе она бы поостереглась это делать. По воле Провидения я сумел воспользоваться этими сведениями и передать органам юстиции убийцу, лгуна, манипулятора и льстеца!

Аристид Дюбрёй коротко поклонился и покинул свидетельское место. Клер хотелось кричать от отчаяния. Бертран заверил ее, что Жан до сих пор пребывает в неведении, как полицейский его разыскал. Сам мэтр Жиро набрал в грудь побольше воздуха. Парировать удар предстояло ему. Нелегко будет повернуть ситуацию после желчного выступления Дюбрёя.

— Ваша честь, — начал он, — я хотел бы вас…

— Заседание закрыто, мэтр Жиро! — заявил судья. — Вердикт будет оглашен в два часа пополудни, после того, как мы заслушаем вашу защитительную речь.

— Возражение, ваша честь! Я желаю выступить в защиту своего клиента немедленно и…

— Возражение отклонено! Заседание возобновится в четырнадцать часов.

В зале запротестовали, но все судейские двинулись к выходу. Бертран был вне себя.

— Какие мерзавцы! — шепнула Бертий кузине. — Я говорю про Дюбрёя и судью! Они большие друзья и не хотят, чтобы дело решилось в пользу Жана.

— Боже, какое у него было лицо, когда он услышал… — пробормотала Клер с отсутствующим видом. — Если бы ему нож вонзили в сердце, и то он не был бы так поражен. И теперь он меня ненавидит. Презирает!

Колен помог дочери подняться со скамьи, вывел в вестибюль. Здесь воздух был свежее, и Клер чуточку ожила. Фостин начала хныкать. Она просилась к отцу.

— Клер, надо быть сильной, — сказал дочери бумажных дел мастер. — Быть не может, чтобы судья не проникся историей Жана! Этьенетта, крошка моя, есть хочешь?

Молодая жена всплеснула руками, спускаясь по лестнице Дворца правосудия:

— Ужасно хочу!

Колокол церкви Сен-Андре позвонил двенадцать раз. Базиль отошел раскурить трубку. Леон увязался за ним. Клер, плохо осознавая происходящее, стояла и смотрела на фонтан посреди площади с поющей прозрачной водой. У нее не осталось сил бороться с драгоценными воспоминаниями, которые она подавляла годами: Жан в речушке, ночью; Жан, весь мокрый, ее обнимает, и его тело пахнет свежестью, и дикой мятой, и цветами дягиля, чьи крупные белые зонтики в темноте похожи на таинственные лица… Она увидела себя обнаженной, сидящей на траве, и все тело трепещет от сладостного предвкушения…