Волчья луна - [3]

Горничная требовалась в апартаментах на третьем этаже бежевого дома, одним углом выходившего на перекресток двух бульваров, другим – на тихую улочку, наискосок прорезавшую квартал. Сверившись с адресом в объявлении, Шарлотта позвонила и спросила Беатрис Вейр. Ей открыли и проводили в переднюю, велев немного подождать. Из глубины квартиры доносился детский плач – выходит, мадам Вейр замужем или вдова. Вскоре появилась она сама. Мадам Вейр полностью соответствовала представлениям о высокомерной супруге какого-нибудь банкира. Высоко поднятый подбородок, презрительно поджатые губы, холод в глазах и нарочитая отстраненность. Несмотря на относительно молодой возраст, – морщинки еще не испортили ее глаз – потенциальная хозяйка напомнила Шарлотте директрису гимназии. Вредная старуха изводила воспитанниц придирками и колотила палкой за непослушание. Мадам Вейр молчаливо осмотрела девушку с головы до ног и скривилась еще больше.

– Из какой дыры вы приехали, милая?

– Из Труе, – Шарлотта намеренно назвала другой город.

Маловероятно, чтобы госпожа стала наводить справки, зато в квартире полно ушей и желающих продать любые сведения за звонкую монету.

– Труе… – Хозяйка безуспешно пыталась припомнить, где это.

– На северо-западе, мадам, – пришла ей на помощь девушка.

– И что же, чем вы занимались в Труе? Доводилось ли вам уже работать горничной?

– Училась и помогала матери в лавке, мадам.

– Учились? – Приподнятые брови выдавали крайнюю степень удивления. – Чему же?

– Я окончила частную женскую гимназию, мадам, после финансовые курсы.

Шарлотта говорила и уже понимала, горничной ее не возьмут. Так оно и вышло. «Финансовые курсы», по сути, всего лишь умение вести домовую книгу, привели мадам Вейр в ужас. Наверное, она решила, будто имеет дело с суфражисткой или кем-нибудь подобным. Шарлотта, безусловно, симпатизировала части их идей, но уж точно не стала бы требовать равноправия и ходить на митинги.

Вычеркнув один адрес, девушка отправилась по следующему адресу, устраиваться гувернанткой. Немного поплутав по большому городу и едва не поплатившись за невнимательность пятном на юбке, она, щурясь после темной лестницы, вошла в гостиную чиновника средней руки. Портрет хозяина дома висел на самом видном месте, по мундиру Шарлотта и определила его род занятий. Собеседовала ее жена хозяина квартиры, временами отвлекаясь на шумного сынишку. Ему не сиделось на одном месте, требовалось постоянно кричать и бегать. Помимо сына имелась старшая дочь, которую также надлежало обучать гувернантке.

Шарлотта никогда бы не подумала, что камнем преткновения может стать… возраст. Едва заслышав ответ: «Двадцать четыре», хозяйка позвонила в колокольчик, сухо заявив, что не нуждается в ее услугах.

Ночь надвигалась стремительно, вдобавок ко всем бедам зарядил дождь. Мелкий, противный, он раздражал больше ливня. Тот хотя бы обрушит на головы прохожих всю мощь и перестанет, а этот час за часом пропитывал сыростью каждый клочок материи на Шарлотте. В итоге она озябла и, нарушив собственные правила, забежала в кофейню, побаловать себя горячим шоколадом. Его подали вместе с парой бисквитных печений – скудным ужином на сегодня. Шарлотта с тоской отвернулась от прилавка и погладила рукой урчащий живот. К счастью, звуки голосов и жерновов ручной мельницы заглушали постыдные звуки.

Шоколад немного привел беглянку в чувство. Пальцы порозовели, а холод временно отступил. Только вот капюшон накидки промок насквозь, а влажный от наполненного дождем воздуха капор приносил больше неудобств, чем пользы. Поколебавшись, девушка его сняла. Она далеко от вокзала, забралась на какой-то холм, откуда открывался чудесный даже в ненастный день вид на соборы и проспекты Розберга. Узкие улочки здесь пересекались под всевозможными углами, нередко заканчиваясь лестницами, а то и тупиками. В один из таких полчаса назад уткнулась Шарлотта, вконец отчаявшись найти дом очередного потенциального хозяина. Зато кафе с двумя столиками снаружи и симпатичной полосатой маркизой она отыскала быстро, хотя просто брела по улице безо всякой цели. И вот теперь пила горячий шоколад.

Девушка аккуратно расстелила и разгладила на столе главное свое сокровище – прихваченную в бистро газету. Саквояж надежно уберег ее от влаги. Взгляд уперся в кружки обведенных косметическим карандашом – другого не нашлось – объявлений. Еще пять. Вряд ли Шарлотта сумеет попытать счастье сегодня еще раз, разве только работодатель живет поблизости. К слову, где?

– Простите, – девушка окликнула официанта, убиравшего со стола пустые бокалы, – не подскажите, как называется эта улица?

– Сан Эвита, мадемуазель, – охотно отозвался молодой человек, продемонстрировав ослепительную улыбку в тридцать два зуба.

– А не будете ли вы столь любезны и не скажите, живет ли кто-нибудь из них, – Шарлотта ткнула в газету, – поблизости.

– Охотно!

Официант поставил поднос на столик и подошел к ней. Девушка задержала дыхание. Только бы желудок не подвел! Но он смирился с вынужденной голодовкой и больше не издавал ни звука.

– Кто-нибудь из них, – повторила Шарлотта, указывая на объявления.