Волчья лощина - [40]

День клонился к вечеру. Скоро должна была вернуться с работы тётя Лили. Мне требовался предлог, чтобы улизнуть из дома. И я его нашла.

— Констебль, наверно, уже привёз этих хвалёных ищеек, — сказал папа, пододвигая тарелку с жарким из говядины, картошки и моркови.

Прекрасное, сытное блюдо — после такого долго не проголодаешься. Тоби оно просто необходимо.

Папа снова заговорил:

— Там, в Уайнсбурге, собаки нашли-таки пропавшего мальчика. Вообразите, двое суток в заброшенной шахте провёл, сердешный. Теперь ищейки в нашем распоряжении. С ними живо управимся.

Мне следовало обрадоваться. Если моя версия верна, Бетти найдут, а это важно. Это сейчас самое важное. А если это самое важное — так или иначе, самое худшее скоро будет позади. Или мне следовало встать и заявить: «Я знаю, где Бетти». Я едва сдержалась. Даже дёрнулась, даже рот открыла. Потом подумала: «Сначала надо с Тоби поговорить. Его мнение выслушать».

На небосклоне ещё теплился слабый свет. Скоро поиски продолжатся, причём с ищейками. Скоро папа опять уедет. Я проскользнула в сени, надела пальто и сапоги и долго шарила в шкафу, пока нашла дедушкино клетчатое полупальто. Раньше дедушка носил его на охоту, но уже давно не надевал — значит, не хватится. Забрав ещё и перчатки, я открыла дверь. Из кухни долетел мамин голос: «Аннабель! Аннабель!» Я не откликалась. Я спешила прочь от дома, к выпасу.

Лошади и коровы только и ждали, пока я загоню их под крышу, в душное тепло.

— Молли, Дейзи — славные девочки, — похвалила я, оделяя каждую свежим сеном.

Дина стояла, положив голову Биллу на круп.

— Да ты спишь совсем! — Я потрепала Динину холку. — Давай-ка домой. Устраивайся.

Лошадям я задала овса, проверила, есть ли у них и у коров питьевая вода. И пошла к лестнице.

Тоби уже не спал. Сидел за тюком, в тени, уронив голову на руки. Я его не окликнула. Пускай сам почует, что я рядом. Он почуял, причём скоро. Поднял взгляд. Ужасно бледное у него было лицо.

— Не понимаю, зачем я это сделал. Как-то само вышло.

— Что именно?

— Нельзя было тебе всё это выслушивать.

Я упёрла руки в бока:

— Потому что я девочка?

Он передёрнул плечами:

— Отчасти поэтому, Аннабель. Потому что ты девочка. Но, будь на твоём месте Генри или, хуже того, Джеймс, я бы точно так же раскаивался. Мне бы забыть про войну, я бы всё за забвение отдал! А как забудешь? Но и на твою голову вываливать — никакое не облегчение.

— Ничего. Мама говорит, у меня голова крепкая. — Улыбки не получилось, и я добавила: — По-моему, лучше избыток сведений, чем недостаток.

К чему говорить Тоби, что кошмарные его рассказы я распихала по ящичкам, а ящички задвинула на самую дальнюю полку шкафа, который зовётся мозгом? Заглушаемые более насущными делами, рассказы клокотали под крышками. Но крышек я не сниму до тех пор, пока не буду готова выслушать всё в подробностях. А это ещё очень-очень долго не произойдёт.

* * *

Я протянула Тоби дедушкино полупальто:

— Надевайте.

— Зачем?

— Затем, что у меня идея. Если она вам не слишком дурацкой покажется, мы её прямо сейчас и осуществим.

И я передала всё, что выжал из Энди офицер Коулмен — насчёт планов Бетти спалить коптильню, чтобы Тоби некуда было идти.

Здоровой рукой Тоби долго потирал изувеченную.

— За что она меня так ненавидит, Аннабель?

— Это не совсем ненависть. Просто на вас легче всего вину свалить. Подумайте: Бетти швырнула камень — и обвинила вас. Натянула проволоку — опять вы виноваты. Офицер Коулмен эту самую проволоку в коптильне обнаружил.

— А говоришь — не совсем ненависть! Что ж ещё-то?

— Я вас понимаю. В смысле понимаю ваше возмущение. И всё-таки это не ненависть. Просто Бетти… она из каждого человека норовит выгоду извлечь.

И я сказала, где, по моему мнению, находится Бетти. И чтó мы должны сделать.

— Удивительно, как до меня раньше не дошло, — подытожила я. — Ответ на поверхности лежал, а я прыгала вокруг, будто слепая лягушка. Короче, Тоби, спасти Бетти должны именно вы.

Он задал несколько вопросов. Задумался. Снова стал расспрашивать.

— Звучит убедительно, — наконец сказал Тоби. — Но даже если её найти — мне что за польза? Бетти и новую ложь сочинит — глазом не моргнёт.

— Вы правы. Она солжёт — и вас, чего доброго, арестуют. Но вы можете уйти. Перебраться в другой штат. Начать сначала на новом месте. Только вот что я вам скажу, Тоби: если даже, выручив Бетти, вы не оправдаетесь — всё равно это будет хороший поступок.

И Тоби согласился. В дедушкином полупальто он окончательно перестал быть бродягой Тоби. Чёрный плащ лежал на сене распластанный, как гигантская летучая мышь. Старая шляпа, в которую я напихала остриженные волосы, годилась теперь только на растопку. Отлично. Лишившись своих вечных атрибутов, Тоби избавится и от предвзятого отношения.

Вдруг он потянулся за ружьями.

— Вы что? — зашипела я. — Разве можно? Вы же всё испортите! И с одним-то ружьём появляться подозрительно, а с тремя вас мигом опознают!

Тоби так стиснул руки, что шрамы стали белее молока.

— Вы медведей боитесь, да, Тоби?

По крайней мере, это опасение оправданное.

— Нет, — ответил Тоби.

— Зачем тогда вы таскаете сразу три ружья? Они, наверно, тяжеленные?