Волчья лощина - [30]
— Но камень вы не швыряли.
Как я ни старалась говорить утвердительно, всё равно получился вопрос.
— Нет. Камень она швырнула.
Странно, я ведь в глубине души знала, что это Бетти, но удивилась, даже глаза вытаращила:
— Вы сами видели?
— Я хотел её за этим делом сфотографировать, да она сбежала. С ней мальчишка был. Она бы, может, сразу и не скрылась, да обернулась. А тут — я, на холме стою. Она и поняла, что я всё видел. И скорей в кусты.
— Почему же вы папе моему не рассказали?! Тоби отвёл взгляд:
— Каждый по заслугам получает. Рано или поздно.
— Что вы такое говорите? Тоби, надо было папе рассказать. Кто вам теперь поверит?
— Ничего не поделаешь.
Я подумала: с этаким подходом и в тюрьму загреметь недолго. Пока мы смотрели друг на друга, птицы взялись будить небосклон. Издали долетело: «Бетти! Бетти!» Тоби попятился в коптильню. И тут я решилась:
— Вы должны пойти со мной. Немедленно.
Губы его как-то странно покривились. Наверно, он хотел улыбнуться.
— Ты сейчас ну просто вылитая мать, Аннабель.
Я решила, это комплимент.
— Ну да. Потому что, будь мама здесь, она бы то же самое сказала. Скорее, Тоби. Одевайтесь, и пойдём.
Тоби колебался.
— Куда же идти?
— В безопасное место. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Выручим вас.
Он тряхнул головой.
— Мне, что ни случись, всё едино.
— А мне не едино. Если для вас разницы нет, давайте сделаем по-моему.
Снова эта судорожная полуулыбка. И снова крики: «Бетти! Бетти!»
Через несколько минут Тоби вышел, одетый в свой чёрный плащ, с фотоаппаратом на плече, с тремя ружьями за спиной. Обратный путь лежал вверх по холму. Идти было трудно. Тоби пропустил меня вперёд. На самых крутых участках тропы, которую вдобавок развезло, я хваталась за ветки, а Тоби подстраховывал снизу. Светало. Тропа становилась менее опасной, но зато и нас могли теперь увидеть.
Мы пробирались со всей осторожностью. Если бы я боялась охотников, надела бы что-нибудь красное. Но мы сами были вроде дичи — оба в тёмном, почти невидимые, если замереть. Если стоять, повесив голову.
Наконец мы оказались по другую сторону холма и направились прямо к ферме. Я сообразила: глянь сейчас кто-нибудь в окно — обязательно заметит две фигуры, большую и маленькую. Мы резко свернули в лес. Так, держась древесной тени, и вышли к амбару с тыла. Бегом пересекли открытый участок и открыли заднюю дверь.
Я шагнула в амбар первой. Никого. И собак папа всё-таки увёл, даром что польза от них сомнительная. Конь резко поднял над дверцей стойла свою массивную голову и уставился на меня с любопытством. Я вздрогнула.
— Пора пастись, Билл!
Я открыла обе створки голландской двери — и верхнюю, и нижнюю. Билл фыркнул мне в лицо и неспешно направился к выходу. Я выпустила и нашу кобылу Дину. Размахивая хвостом, Дина затрусила вслед за Биллом. Следующими на очереди были коровы Молли и Дейзи. Телятам мы имён не давали — всё равно их или резать, или на рынок везти. Дойные коровы — совсем другое дело. К ним привязываешься. С ними расстаёшься, только когда нельзя иначе.
Я раскинула руки, и Дейзи на ходу ткнулась мне в ладонь своим чёрным квадратным, чуть щетинистым носом. Будь папа дома, он бы как раз сейчас и выпустил животных пастись. Я рассчитывала, что мама, бабушка и дедушка увидят их в окно и в стойло уже не пойдут. Хотя, может, и задумаются, кто это выполнил папину работу.
Хватились они меня или нет?
— Тоби, за мной.
Лучше всего, прикинула я, спрятать Тоби на сеновале. Амбар у нас по пенсильванской традиции был встроен в склон холма. Одна сторона гораздо ниже, чем другая. С нижней стороны — вход в стойло. А на сеновал мы попадали двумя путями. Во-первых, снаружи: идёшь вверх по склону, огибаешь амбар — и вот она, дверь. Сразу и оказываешься на сеновале, без всяких лестниц. Но можно забраться и изнутри. Посерёдке амбара — перегородка, в ней дверца, за дверцей — приставная лестница. А в глубине амбара у нас стоял большущий бак для воды и длинные ясли.
На торце были широченные двойные двери — чтобы воз сена прошёл. В той части амбара сено и хранилось. Там же папа работал в плохую погоду и оттуда вёл раздачу корма. Очень удобно — овёс и сено по наклонным желобам поступали прямо в стойла. С потолочных балок густо свисала сбруя.
Дранка кое-где оторвалась, солома за долгие годы намертво влипла в земляной пол, балки обросли пушистой пылью — а всё равно на сеновале было уютно и сухо даже в осеннюю морось. Недаром папа любил там соснуть. Впрочем, я надеялась, что погода установится.
При виде высоченной лестницы Тоби оробел. Глянул вверх, туда, где терялись под потолком последние ступени. Перевел глаза на меня. Снова запрокинул голову. Я начала подниматься.
— Лезьте за мной, Тоби. На сеновале вас никто не найдёт.
Он всё мялся внизу.
— Не люблю верхотур.
Я было хихикнула. Чуть сама не упала. Тоби напрягся, я прикусила язык и спустилась. Чтобы взрослый человек — в чёрном плаще, с тремя вечными ружьями, косматый, бородатый, бледный-пребледный под полями надвинутой шляпы — и боялся лазать! Он же войну прошёл. Он вот уж сколько времени живёт совсем один посреди леса, питается всякой мелкой дичью да ягодами!
Восьмиклассница Андрея знакомится со своей матерью, сёстрами и братом. Тяжелая атмосфера в доме заставляет ее думать о возвращении в Шварцвальд, где она жила у приемных родителей. После радостных, а потом очень тяжёлых событий она поняла, что должна остаться в кругу родных. Для того, чтобы победить себя, победить зло, которое проявляется и в нас, и в наших ближних, нужна помощь Господа Иисуса. Андрея нуждалась в этой помощи, и Господь протянул ей Свою руку. Она охотно ухватилась за эту руку, и Господь вывел ее из трудностей.
В книгу Валентина Федоровича Глущенко вошли две повести — «Земля Мишки Демина» и «Крайняя точка». О простых людях с непростыми судьбами, живущих в Сибири.Для детей среднего школьного возраста.
Повесть А. Мандругина о годах первой мировой войны. В центре повествования — группа мальчишек из рабочего поселка Нахаловка. Автор рассказывает о том, как, сталкиваясь с бедностью и нищетой, социальным неравенством, наблюдая классовую борьбу, ребята постепенно начинают постигать идеи революции, включаются в революционное движение.
«Подарок с неба» – трогательно-добрая история о жизни, пути, о выборе ценностей, о том, чему нужно учить сначала себя, потом детей. … С неба прилетел ангел и взял мою душу. Он отнес меня прямо к Богу и тот, усадив меня на колени, сказал: «Это еще не конец истории, и ты в ней сыграешь решающую роль». Он вновь отдал меня ангелу и тот спустил меня на землю, в огромный город, где я встретил тебя. И что мне теперь с тобой делать? И какую решающую роль я должен сыграть? Бог так мне и не сказал. Для детей 5-12 лет.
В документальной повести автор рассказывает о судьбах бывших беспризорников, среди которых находился сам, об огромной заботе партии и государства о детях, оставшихся без родителей и крова в тяжелые годы гражданской войны. Путь от беспризорника до генерала Советской Армии прошел герой этой повести. Для детей среднего школьного возраста.