Волчий уголок - [39]

Попадалось много орешника. Славик все пытался поглядеть, есть ли орехи. Но отец шел и шел вперед. Наконец и он не выдержал, остановился под особенно развесистым кустом, задрал голову. Славик снова не удержался, поднял с земли зеленую шероховатую гроздь.

– Выбрось, на землю хорошие гроздья не падают, – отец лучше Славика усвоил, где искать хорошие орехи. Он начал наклонять немного согнувшуюся орешину. Даже ему удалось только чуточку приблизить к земле кривой ствол, толщиной с оглоблю. Славик схватил веточку, подтянул макушку поближе. Вдвоем собирать орехи было намного удобнее.

– Один и в каше не спорен, говаривала моя бабушка, – сказал на это отец.

Все же они насобирали полные карманы штормовок. Славик увлекся, не хотел уходить. Он признавал, что нелегко собирать орехи. Зато можно вволю полазить по невысоким деревьям и не раз плавно приземлиться вместе с наклонившимся стволом, словно на парашюте.

– Хорошие кустики, – почтительно сказал отец на прощание. – Ведь орешник никто за дерево не считает. А древесина у него хороша. На обратном пути удилищ нарежем. Смотри, какие побеги. Что твой бамбук.

С утра солнце долго не могло пробить белесую муть на небе. В прохладном полумраке густолистого орешника им было не до наблюдений за погодой, поэтому оба несколько удивились, когда поднялись на очередную горушку.

Здесь не так давно вырубили делянку строевого соснового леса. Кора еще не успела отстать от пней. Редкие сосны по одиночке сиротливо стояли в разных местах. Без соседок, с которыми они вместе шумели на ветру легкими кронами, выглядели уцелевшие от пилы сосны тощими, больными, жалкими. Солнце поднялось высоко, хорошо прогрело, подсушило опустевший пригорок. Пахло смолой, вереском, вообще хорошо нагретым сосновым бором, исчезнувшим несколько лет назад.

– Давай отдохнем, – предложил Славик. Хотелось полежать, понежиться на солнышке.

– Почему бы и нет, – согласился отец. – Нам спешить некуда, да и ходить дальше сегодня не стоит.

Славик разделся, лег загорать. Место они выбрали чистое, покрытое лишь серыми пятнами лишайников. Отец сидел, вылущивал орехи, бросал в вереск ненужные плюски.

– Больше всего здесь пахнет чабрецом, – он потянулся, сорвал пучок отцветающего чабреца, понюхал, протянул Славику. Малозаметная травка вносила немалую лепту в густую смесь запахов.

Отец кончил работу и тоже прилег. Сами они не издавали ни звука, но полной тишины не дождались. Как особенный запах, так и особенный шум сосновой вырубки не стихал ни на минуту в жаркий августовский день. Постоянно слышалось слабое потрескивание: то ли раскрывались сосновые шишки, то ли лопались семенные коробочки трав, то ли просто трескалась пересохшая отваливающаяся с пней кора. Безостановочно стрекотал кузнечик. Крайнюю к лесу сосну осторожно пробовал крепким клювом дятел. Какая-то птица пискливо кричала в отдалении.

– И коршун какой-то плавает, – сказал отец. – Хорошо…

Славик, не поднимаясь, дотянулся до бинокля, стал рассматривать хищника. Высоко над ним рябая хищная птица, ни разу не пошевелив крыльями, плавно скользила по все удаляющемуся невидимому кругу.

Через полчаса орехи чистил Славик. Отец насунул на лицо кепку и тихо посапывал. Орехи еще плохо отставали от плюсок. Иные нельзя было оторвать без помощи ножа. Эти чаще всего вызывали подозрение нездоровым цветом и черными точками, но Славик не решался выбрасывать их. Зато попадались легко выкатывающиеся из шелухи полноценные шарики с золотым румянцем на боках.

– Как это белка не ошибается, запасает только хорошие орехи? – спросил Славик, когда отец поднялся.

– Очень просто, – не задумываясь, сказал отец, – по весу и твердости скорлупы. Полный орех тяжел для нее, скорлупа у него крепкая – легко зубами ухватиться. А пустой, гнилой – легок, под ее клычками продавливается – она сразу чувствует.

Славик почесал затылок. Похоже, отец был прав. Действительно, просто.

Они не заметили как солнце постепенно стаяло на белом небе. Стало не так жарко. Они уже подумывали вставать идти, как какая-то птица сорвалась с сосны, свистнула, «туркнула» по-разбойничьи и умчалась в лес быстрым ныряющим полетом.

– Ничего себе, дятел так кричать умеет, – поразился Славик.

– Да это скорее сойка, что ли, – предположил отец.

– Да нет, там на сосне дятел сидел, я за ним наблюдал. Сойки никакой не было.

– И я думал, что дятел только барабанить умеет.

В который раз они собрались идти и опять не тронулись с места. Отец отлучился ненадолго в лес. Вернулся с куском свежесрезанной ивовой палки немного своего большого пальца.

Славик понаблюдал, как он наносил на палку метки и сдирал возле них кору. Потом отвлекся.

Заинтересовался, когда услышал слабый треск расколотого ореха. Славик знал, что отец бережет зубы и категорически отказывается раскусывать орехи. И ему запрещает. Пока он приглядывался, что у отца в руках, тот раздавил второй орех.

– Дай посмотреть, – обиженным голосом попросил Славик. Было из-за чего обижаться. Не сказал, что можно сделать инструмент. Славик до этого тайком разгрыз с десяток орехов и не стал больше. Помнил слова отца, что в лесу врачей нет, в том числе и зубных. А за сладкое хрустящее ядрышко, кажется, ничего не жалко, лишь бы добраться.