Волчий уголок - [28]

Совсем рядом по траве бегала желтогрудая птичка: что-то склевывала, взлетала на полметра, становясь на миг черно-белой мерцающей звездочкой, снова бежала между тонких стебельков. Длинный хвостик ни на секунду не оставался без движения, дергался вверх-вниз.

– Что за птица? – не боясь спугнуть гостью, спросил дядя Петя.

– Где? – задремавший отец вскочил так резко, что птичка вспорхнула, но отлетела не дальше двух шагов.

– Лежи, – успокоил его дядя Петя, – ты все равно не знаешь. Да она и не съедобная к тому же.

– Почему не знаю, – с важным видом ответил отец. Ложиться он не собирался. – Я птицу вижу по полету.

Славик усиленно соображал. Не хватало, чтобы отец лучше его знал птиц. Эта всем видом напоминала трясогузку, но была совсем не такой расцветки. Других названий, пригодных для этой птички, он не знал. Не соловей же.

– Трясогузка, – проговорил он как можно равнодушнее.

– Ответ правильный, но не полный, – тут же отозвался дядя Петя.

– Как? – Славик удивился. Не ожидал, что ответил правильно.

– Это же не белая трясогузка, которую ты несомненно знаешь, – пояснил дядя Петя.

– Не белая, – согласился Славик. – Желтая.

– Вот теперь все правильно. Желтая трясогузка. Тебе очко за неплохое знание местных жителей. За каждые десять очков – приз.

– За каждую узнанную птицу? – переспросил Славик. Он засмеялся довольно. – Буду набирать очки. Вон сорока полетела…

Белобокую длиннохвостую птицу, летающую вертолетиком, он узнавал с любого расстояния.

– А там летят вороны, – он показал пальцем.

– Какие? – охладил его пыл дядя Петя.

– Обыкновенные…

– Нет таких. Ладно, прощаю. Это ворона серая, а вообще есть еще почти такая же черная ворона, например, за Уралом.

– У меня три очка. Согласны? – Славик не забывал считать результат.

Никто не спорил.

– А мне запишите грача, – зевая сказал отец.

– Где? – подскочил Славик. Отец из-под носа снял очко.

Сзади у края овсяного поля ходили черные птицы.

– Эх! – Славик хлопнул ладонями. – Чего я не повернулся…

– Впредь будь поворотливей, ворон не считай, – насмешливо посоветовал отец.

– Я сегодня видел еще одну интересную птичку, – вспомнил Славик. – Прыгала возле земли в ельнике. Я сначала подумал – мышка. Маленькая, серенькая, прыгает молча. Вот как до вас, дядя Петя, была. Правда, не знаю что за она. Пеночка какая-нибудь.

– Скорее всего не пеночка. Хвостик куцый?..

– Да, – Славик наморщил лоб, вспоминая, – или вообще без хвоста…

– Крапивник, – неуверенно сказал дядя Петя. – Может быть, королек.

Славик запоминал названия, когда-то слышанные раньше.

Где-то за олешником текла петлистая речка. Отец предложил идти напрямик. По его мнению, в этих зарослях можно было найти малину.

Невысокие ольхи стояли друг возле дружки. Кое-где попадались приземистые сосенки. В маленьких низинках густо рос лозняк. Славик сунулся было туда и не смог пройти. Но больше всего здесь росло крапивы, так по крайней мере показалось ему. Славик запечатался на все пуговицы, но и это не спасло. Поленился отвести рукой высокий склоненный стебель, и тут же жгучий листок чиркнул его по лбу.

Как и предчувствовал дядя Петя, сезон малины уже закончился. Да и малинник здесь встречался не часто. Потому и троп не набили люди, что ягод здесь не нашли сделал заключение отец.

– Зато тут на ольховых пнях могут быть варушки… – дядя Петя все посматривал себе под ноги. – Разве что слишком сухо для грибов.

Славик знал, что варушки – хорошие съедобные грибы, летние опята, но сам не смог бы отличить их от поганок. Он показал дяде Пете два невзрачных грибочка, найденных на прелых листьях, но тот забраковал оба.

– Они как солнышко. Желтый кружок в центре и коричневый ободок по краю. Главное, поодиночке не растут. Весь пенек как шапкой закрывают.

Пеньки с «головным убором» не попадались.

Иногда встречались отдельные малинки. Огромной розовой каплей висела на тонком черенке поздняя ягода. Славик снимал ее прямо губами. На ее месте оставался чисто белый конический стерженек, напоминающий диковинную ягодку совсем другого вида.

Отец шел по зарослям не хуже индейца в сельве. В руке словно мачете держал раскрытый нож. Он и взаправду порой легко отсекал склоненную крапивную макушку. Но в основном срезал приглянувшийся стебель малинника, резал его на палочки длиной с карандаш и складывал их в карман рюкзака – для чая. Приглядывался он и к шишкам хмеля, похожим на светлые елочные игрушки. Он всякий раз долго нюхал шишку, морщился, растирал ее в пальцах, но так и не придумал, куда их можно применить. На всякий случай десятка два бросил в рюкзак.

– Хоть пиво мы варить не собираемся, авось пригодятся.

– Французы, набивают их в подушки, и потом бессонница их уже не мучает, – вспомнил дядя Петя, где применяются шишки хмеля.

– Ну, нам бессонница не грозит, – сказал отец.

Славику быстро надоели крапивные заросли. Он давно бы оставил взрослых, если б знал, куда идти. Поджидая их в очередной раз, он обратил внимание на темно-зеленые, совсем не пожухлые листья. Стебли почти ничем не отличались от малиновых, но были усыпаны мелкими колючками. Славик хотел крикнуть, спросить у дяди Пети, что за растение он нашел, но не успел… Увидел длинную безлистную ветку, на которой висели рубиново-красные и абсолютно черные «малины», собранные из отдельных мелких ягодок. Он узнал ежевику, хотя раньше видел ее только на рынке. Черная ягода легко оторвалась вместе с белой плодоножкой, которую уже нельзя было выковырнуть. Красную, твердую и кисловато-безвкусную, оторвал с трудом. Из черной во рту вытек кисловато-сладкий приятный сок.