Волчий уголок - [27]

– Так ящик же им капитан Немо подкинул, – Славик заступился за хорошую книгу.

– Удивляюсь, как он им рояль в кусты не прикатил, – язвительно закончил отец.

– Я придумал! – Славик вскочил с пенька.

– Давай, – равнодушно сказал отец и начал собирать возле костра и бросать в огонь мелкие веточки и другой мусор.

– Слушайте, – Славик оглянулся в разные стороны, заговорил тише: – Давайте спрячем на большой елке. Снизу никто не увидит, если затащить повыше. Я залезу.

Дядя Петя покачивал головой, не знал, что ответить. Отец выпрямился, тоже задумался.

– Может быть, есть резон, – первым сказал дядя Петя.

– Никто не будет вверх глядеть, – уверенно повторил Славик.

– Ты же глядел, – сказал отец. – Разве что для одного леса два ротозей – многовато… Не обижайся. Хорошо придумал. В таком лабазе по крайней мере мыши сухари не погрызут.

Собирались они недолго. Погасили костер. Отец сам осторожно побрызгал водой – не хотел полностью остужать очаг. Свитера, сухари, сахар, соль сложили в два рюкзака.

– Хороша ель, – отец, поддерживая кепку, вглядывался в густоту сучьев, лучами разбегавшихся от необъятного ствола.

– Ты второй, – сказал Славик и стал пофыркивать, сдерживая смех.

– Кто? – не понял дядя Петя. Он внимательно рассматривал щепки под деревом.

Славик не стал упоминать ротозея, видел, что отец все понял и тоже весело похмыкивает.

– Желна долбила дерево, – уверенно сказал дядя Петя. – Самый крупный из дятлов. Мелким такая работа не под силу. Смотри, – он показал Славику. – Дупло не круглое, угловатое и большое. Мелкие дятлы круглые дупла долбят.

Славик с трудом дотянулся до нижнего сука, когда стоял на плечах взрослых. Он не ударил лицом в грязь, ловко подтянулся, закинул ногу и наконец вскарабкался сам. Дальше лезть можно было как по лестнице хоть до макушки. Правда, приходилось изгибаться ужом: так густо росли ветви. Славик изрядно помучился, пока протащил за собой оба рюкзака. Хорошо, отец вовремя остановил его, а то он залез бы на самый верх. Славик втиснул между сучьев рюкзаки и привязал их.

Он поднялся немного повыше и уселся отдыхать.

Окружающий лес не расступился, не остался внизу, но все же вокруг стало намного просторнее и исчезла земля. Здесь были не стволы, как на земле, а ветви и листья: еловые лапы да дрожащая неподалеку осиновая макушка. Кое-где сквозь пестроту крон просвечивало голубым озеро. С высоты лес казался совсем другим: непривычным, нехоженым, чистым и уютным. Славик представил маленькую будку на ели, в которой он живет все лето. Он даже начал присматривать пригодные для такого сооружения сучья.

Прилетела сойка – птица величиной со скворца с голубыми пестринками на боках. Безмятежно прыгнула на одну ветку, другую, поправила перышко на крыле и вдруг увидела рядом Славика. Заорала диким голосом и исчезла, словно ее ветром сдуло. Он не успел толком и рассмотреть.

Он просидел бы долго – здесь было не скучно, но отец позвал его раз, потом второй…

Слезать было труднее: нога никак не находила опору.

Они шли по прибрежной чуть заметной тропинке гуськом, словно геологи или топографы по нехоженой тайге. Отец нес объемный рюкзак с самыми ценными вещами. Дядя Петя все время покачивал удилищем, стараясь не зацепиться за ветки. У Славика болтался на шее бинокль. В руках у него была походная палка. Вчера он срубил полутораметровую орешину и очистил ее от коры. Он не опирался на нее: тыкал в подозрительные камни и ямки да сбивал редкие грибы-поганки. Когда он ловким ударом сбил все боковые веточки с тоненькой осинки, отец остановился и долго молча смотрел на него. Славик не оправдывался. Дальше шел не в таком приподнятом настроении, как сначала и не махал палкой.

Они вышли к юго-восточному углу озера. Где оно узкой протокой соединялось с речкой. Переходили протоку по прежним тонким жердочкам. Славик сначала насмотрелся на дергающихся в прозрачной воде пескарей, потом смело ступил на шаткую переправу… и тут же начал махать руками. Жердочки ходуном заходили под ним. Будь они на метр длиннее, он здорово бы напугал пескарей. Отделался он прыжком на близкий берег. Его ботинки со звучным чмоком вошли в черную полужидкую грязь.

– Нормально, сказал отец. – Если бы в ручей свалился, пескари бы со смеху померли.

– Насобирали бы на уху, – поддержал его дядя Петя.

Славик назло им молчал.

Отец сходил в кусты, срубил короткий шест и, опираясь на него, пошел по жердочкам, как по тротуару. Шест перебросил дяде Пете.

Славик разулся, прополоскал ботинки, носки и пошлепал босиком по теплой черной земле и жесткой осоке на сухое место возле овсяного поля, где взрослые уже успели прилечь.

За протокой настоящего леса не было. Приречную низину заполнял низкорослый олешник, весь переплетенный хмелем, заросший малинником и крапивой. Узкой полосой вдоль реки тянулся заболоченный луг.

Хорошо было лежать на отросшей отаве и голым животом ощущать солнечный жар. Правда. Отец не совсем уверенно предположил, что недолго получить радикулит, лежа на сырой земле, но никто после его слов не пошевелился.

Первым поднялся дядя Петя. Через минуту толкнул Славика. Тот вскочил быстро, надоело ему жариться на солнышке. Сначала он не понял, что ему показывают.