Волчий тотем - [179]

Возвращаясь к действительности, Чень Чжэнь и Ян Кэ больше всего беспокоились о ранах волчонка. Его стёртые подушечки лап уже почти зажили, но почерневшие зубы сильнее расшатывались, а дёсны всё больше опухали. Он уже не мог, как раньше, со всей силы вгрызаться в пищу, иногда, набрасываясь на еду, забывал о зубной боли, яростно захватывал, но потом отпускал её, открывал рот и вдыхал прохладный воздух и непрерывно облизывал больные зубы, и только когда проходила боль, он мог потихоньку есть следующий кусок.

Но ещё больше Чень Чжэня беспокоила его рана в глотке, которая тоже никак не заживала. Он продолжал во время еды давать волчонку лекарственный порошок, заставляя его проглатывать. Рана больше не кровоточила, но когда волчонок глотал пищу, то она проходила с трудом, к тому же он часто кашлял. Чень Чжэнь не мог пригласить ветеринара, и ему пришлось достать несколько медицинских книг и самому изучать их.

Зимой в степи дни короткие, каждый день пасут овец по шесть-семь часов, это в два раза меньше, чем летом, и если не бывает снежных бурь, то зимний сезон — это время отдыха для пастухов. Чень Чжэнь собирался уделять всё время воспитанию волчонка, чтению книг и упорядочению своих записей. Он хотел дождаться, когда выпадет снег, и любоваться волчонком на снегу. Чень Чжэнь верил, что непокорность, мудрость и таинственность волков является фонтанирующим источником степной жизненной пьесы и волчонок уж точно даст ему до конца досмотреть её.

В долгую морозную зиму убежавшие к границе волки обязательно столкнутся с ещё более суровыми условиями существования, а волчонок, напротив, будет обеспечен пищей. Зимняя шерсть волчонка уже стала длинной и ровной, совсем как у взрослого волка, но под шерстью ещё был мягкий подшёрсток, который был короче на пять пальцев. Если сунуть руку в шерсть, то температура там как в маленькой печке. Маленькая собака, из подросших щенков, часто прибегала к волчонку и играла с ним.

Выпавший в третий раз снег, ко всеобщей радости, не растаял. Маленькая бригада, руководимая Гасымай, словно древнее степное племя, постепенно подготовилась к переезду по широкой степи. Чень Чжэню снова предстояло перевозить волчонка на новое место, туда, где нет посторонних людей, — на зимнее пастбище.

Чень Чжэнь и Гао Цзяньчжун тщательно расчистили снег деревянными лопатами и нагрузили полную телегу сухого коровьего навоза, затем освободили подходы к овцам, коровам, к волчонку, убрали снег вокруг юрты. У Чень Чжэня было хорошее настроение, потому что у них была ещё одна телега, специально для волчонка.

На следующий день рано утром они сложили юрту и погрузили на телегу, потом перед самым отъездом подогнали эту «спецповозку» к волчонку и хитроумным способом, придуманным Чень Чжэнем, погрузили волчонка в ящик на телеге. Волчонок сначала в гневе укусил несколько раз стенку из железной проволоки, но зубная боль заставила его больше не делать этого. Как только повозка тронулась, он от страха наклонил голову, вжал в себя шею, полуприсел, поджав хвост, и так, не двигаясь, всю дорогу стоял, пока не приехали на новое место.

После того как они успешно выгрузили волчонка, Чень Чжэнь дал ему вкусной еды — варёных жирных коровьих хвостов, чтобы волчонок немного пришёл в себя. Чень Чжэнь специально порезал их, чтобы волчонку легче было глотать. Больные зубы и глотка оказывала влияние на дух и темперамент волчонка: если раньше он за два-три укуса заглатывал жирный коровий хвост, то сейчас ему требовалось для этого семь-восемь подходов. Чень Чжэнь из-за этого очень сильно переживал, он не знал, сможет ли окончательно затянуться эта рана…

Волчонок всё больше подрастал, и цепь становилась для него всё более короткой. Он ощущал небольшую «диспропорцию» между своими размерами и длиной цепи, он, наверняка, чувствовал себя узником, и это могло его бесить и вызывать чувство протеста; он со всей силы тянул цепь, рвался на ней. Необходимо было удлинить цепь, потому что иначе волчонок мог себя просто удушить, не обращая на это внимания, тем более что рана в глотке волчонка ещё не заросла. Чень Чжэню пришлось удлинить цепь ещё на двадцать сантиметров, он понимал, что этого очень мало, но не мог сделать её ещё длиннее, так как сила натяжения цепи в этом случае становилась больше. Чень Чжэнь волновался, что цепь когда-нибудь может перетереться и оборваться.

Каждый новый сантиметр свободного пространства был для волчонка дорог, и поэтому, когда ему удлинили цепь, он был несказанно рад. Подушечки на лапах у него уже не болели, и он бешено носился по своей новой расширенной территории, как ветер, круг за кругом, словно бегущая стая из десятка волков.

Чень Чжэнь, наблюдая за выступлениями волчонка, обнаружил, что тот бегает не только от радости, но он как будто имеет план и цель. Чень Чжэнь почувствовал, что волчонок инстинктивно тренирует свою скорость для побега из тюрьмы, и его желание сорваться с цепи была намного больше, чем летом и осенью. Этот всё более мужавший и крепнувший волчонок проглядел все глаза на бескрайние степные просторы, на свободную степь, как будто мог поглотить эту свободу. Чень Чжэнь понимал настроение и желание волчонка, но он не мог сейчас дать ему эту свободу, и это, возможно, было самое жестокое наказание. Тем не менее волей-неволей Чень Чжэнь продолжал заставлять волчонка терпеть, и волчонок по-прежнему бегал по своему замкнутому кругу. Он непрерывно сильно затягивал цепь, что плохо отражалось на никак не заживающей ране в глотке. Когда Чень Чжэнь смотрел на волчонка, его сердце сжималось от боли. Ему только оставалось чаще проверять цепь, чтобы предотвратить замыслы волчонка о побеге, побеге туда, где он один не выживет…