Волчий корень - [4]

– Читай и подписывай. Можешь не читать – не велика шишка.

Старший Ефремов по-прежнему лежал на полу.

– Прошелестите насчет свидетелей, – распорядился следователь.

Оперативники выскочили в коридор. Оттуда донеслось старушечье «кряканье». Конечно, они видели, как произошел этот случай, – они ведь рядом стояли. Ворвался, как ураган, и разнес все вдребезги.

В кабинет вбежал дежурный сержант и увел Олега в «обезьянник». Степаныча подняли с пола, усадили на стул. Быстрые руки побежали по карманам.

– Сиди, пока по ушам не съездили…

– Понятых! – напомнил Бнатов. – Немедленно!

Он был вне себя от счастья: его трал захватил богатый улов – сын с отцом попали в сети.

Оперативники завели двух старух.

– Сейчас мы осмотрим его карманы. Напрягите свое внимание.

Оперативник сунул руку Степанычу – в боковой карман пиджака – и вынул оттуда скромный пакетик. Видали? Кажись, наркотик.

– Что это такое? – спрашивает Бнатов у Степаныча.

– Откуда я знаю…

– Задержанный не хочет сознаваться, – бормочет следователь. – Такое бывает. От безвыходности.

– Но вы нас позже пригласили, – говорит одна женщина. – Откуда нам тоже знать, что у него до этого было в кармане, – он же в наручниках, связанный.

Бнатова покоробило за столом от такой неожиданности. Грамотные попались. В тонкостях разбираются.

– Подписать-то мы подпишем, но имейте ввиду, что этот факт надо отразить в протоколе.

Бнатов согласно кивает. А как же! Конечно! Для того он и поставлен, чтоб отражать. В свою пользу.

– Всё, что ли? – донимали старухи, когда протокол был составлен и подписан. – Тогда мы пошли.

Две «павы» удалились в коридор, оставив невезучего «кренделя» один на один с милицейскими вампирами.

– Ну что? Озадачен?

Бнатов откинулся в спинку кресла. Потом достал сигарету и закурил. Осталось написать рапорт об оказанном сопротивлении.

– Как же вы без адвоката работаете? – не выдержал Ефремов.

– С тобой, что ли?

– Хотя бы…

– У тебя другой следователь будет. С него и спрашивай.

– А с Олегом? Почему у него нет адвоката?

– Не твоего ума дело. Заткнись и сиди.

Следователь затянулся сигаретой и отвернулся к окну. Глядеть на пса вонючего у него не было сил. Всю малину обгадил старпер.

– Что вы за люди, удивляюсь я… – ворчал Степаныч.

– Поздно тебе, пес драный. Сиди и молчи. Ночевать здесь будешь, так что уймись… Одно мое слово – пойдешь к уркам. Как мент поганый. Дошло до тебя? На Прахова не рассчитывай – тогда другое время было, когда ты служил. Не туда ты шагнул, паренек…

Степаныч опустил голову. Называется, выручил сына. Зато узнал, какой масти нынче «мент». Раньше, бывало, по телевизору да в газетных статьях узнавал. Не разобрать было – где «пехота» бандитская, где истинная «мусарня». Теперь прозрел. Это походит на эпидемию саранчи.

Вошел все тот же сержант, и следователь распорядился:

– Держи пока у себя. Там видно будет. Уведи…

– А материалы? – напомнил сержант.

– Будут материалы. Целое дело. Дежурному сейчас позвоню, а ты иди. Веди «мухомора» с глаз.

Сержант сокрушенно качнул головой, глядя на яркие «фары» под глазами Степаныча, и велел подниматься.

Ефремов с трудом поднялся и, шатаясь, тронулся из кабинета. Он нисколько не каялся. В тяжелую минуту он оказался рядом с сыном и теперь был убежден: сын ни в чем не виноват.

– Какой красивый! – усмехнулся дежурный офицер. – В пятую его. И посматривай, чтоб не буянил. Бнатова, говорят, головой об сейф стукнул…

Камера отворилась, Степаныча втолкнули внутрь. Сиди на здоровье, товарищ бывший мент, и не крякай.

«А ведь бывших ментов не бывает, – с трудом соображал Степаныч. – Бывают только пожизненные. Либо вообще не бывает никаких…»

В камере находилось двое человек. Один с видом бомжа. Второй, молодой, мог сойти за инженера – в костюме, но без галстука. На вид лет под тридцать.

Степаныч поздоровался и сел на деревянную – во всё помещение – лавку. Хочешь, спи на ней, хочешь, лежи, если сможешь. Сверху светит через окошечко электрический свет. Соседи по камере искоса поглядывают в сторону Ефремова. Не повезло мужику, под пресс попал.

– За что тебя так? – участливо спросил «инженер».

– Лицом не понравился, – ответил Степаныч. – Подправить решили.

– Нет, кроме смеха…

– А что мне… Шел по улице, никого не трогал, но этим не поглянулся. Потом едва не убил обоих. В кабинете. Как сюда попал, не помню. Голова кружится до сих пор.

Дверь загрохотала запором.

– Ефремов, на выход!

Степаныч поднялся и вышел. В коридоре стоял Николай Николаевич.

– И что ты добился? – сразу поехал он. – Решил на нервах поиграть? Зачем тебе это надо? Ведь не маленький. Ударил сотрудника. Второго чуть зрения не лишил.

– Кого это?! – удивился Ефремов.

Кажется, никого он не лишал и даже не ударял. Пытаться – пытался. Но не успел. Вся сила на двери ушла. Николай Николаевич гнал «пургу». И вниз он спустился лишь для того, чтобы выяснить, чем дышит старый Ефремов.

– Совсем ты, Степаныч, изменился. Может, ты пьешь? – участливо он спросил.

– С какой зарплаты?!

– Вот и поговори с тобой.

– За что меня сюда? За что сына? Нет у них доказательств. Никаких.

– Откуда у тебя-то, старый, пакетик взялся? Нюхаешь, что ли, на старости лет?