Волчица в засаде - [59]

— Пусти, гад, ногу сломаешь! — Я усилил давление на конечность, и парень перешел с тенора на дискант. — А-а, паскуда, совсем рехнулся! Больно же, пусти! Пусти-и!

Тоном экзекутора, в сердце которого нет места для жалости, я изрек:

— Где ты провел ночь после того, как ушел от Чака?

— Да отпусти же ты, не понимаешь, что ли? Больно мне! — вдруг медведем заревел Штырь.

— Я ничего не слышу. Где ты был?

— Да пусти же, пусти, скажу!

— Говори! — произнес я невозмутимо и ослабил давление на ногу парня.

Штырь перевел дыхание и заявил:

— В карты всю ночь на деньги играл.

— С кем? У кого? Назови адрес! — Я ничего не делал, только пошевелился, а Штырь уже завизжал:

— Только не дави, я все скажу!

— Вот и молодец! — Я отпустил ногу парня, слез с него и грозно сказал: — Но смотри, Штырь, если обманешь, шкуру с тебя спущу. Давай рассказывай! — Я сел в кресло и приготовился слушать.

Парень был сломлен. С видом побитой собаки он снова сел на пол и прислонился к дивану.

— Той ночью, когда я, Арго, Бахус и Зинка вышли от Чака, — потирая вывихнутую ногу, хмуро заговорил Плотников, — мы постояли пару минут на улице, покурили и разбежались. День был удачным, мы взяли солидный куш, и я решил немного расслабиться, попытать счастья за карточным столом. Я взял тачку и поехал к Генке Дуднику. Там были Черт, Сазон и Заика. С ними до утра резался в карты. Продулся в пух и прах. Проиграл все, что у меня было с собой и часть бабок в долг, рассчитывая отдать деньги из своей доли, которая лежала у Чака дома. Да вот пропали бабки. Не знаю теперь, как рассчитываться буду.

— Тюрьма все спишет! — объявил я.

— Типун тебе на язык, — буркнул Штырь. — Но если и посадят, Черт — парень ушлый, потребуется, и в зоне достанет.

— Это не мои проблемы, — произнес я жестко. — Где живет Гена Дудник?

Разбитая физиономия Штыря стала уже распухать, отчего черты его лица исказились: утиный нос стал похож на клюв попугая, лягушачий рот перекосился.

— В Авиагородке он живет, у рынка, — проговорил Вовка так, будто во рту у него была каша. — Дом сорок два, квартира шестьдесят девять.

— В квартиру меня впустят?

— Скажешь от Аспирина пришел в шашки поиграть. Это вроде пароля. Тебя и впустят.

— Как найти Арго, Бахуса и Зину?

Вопрос для Штыря был не из приятных. Чтобы выиграть время и как следует обдумать ответ, он достал из нагрудного кармана рубашки сигареты и закурил. Глядя на меня сквозь завесу табачного дыма, глухо произнес:

— Ты хочешь, чтобы я заложил корешей?

— Хочу, чтобы ты сказал, где их найти, — произнес я, четко выговаривая слова.

Вот тут-то Штырь и уперся.

— Нет, — замотал он головой. — Я тебе ничего не скажу. Иначе подельники мне башку свернут.

— Ну это когда еще будет, — с напускной беспечностью произнес я. — А я тебе сейчас вторую ногу выверну, и будешь ходить на полусогнутых. — Я слегка наклонился вперед и сделал вид, будто хочу схватить Плотникова за лодыжку.

— Ладно, ладно! — зло воскликнул парень и подтянул под себя обе ноги. — Я скажу, где найти Бахуса. Но ты ему меня не выдавай. А про Арго я ничего не знаю. В тот день, когда мы кинулись за тобой и Элкой в погоню, но вас не нашли, Арго подумал, что вы можете заявить в милицию и приказал нам с Бахусом залечь на дно, а сам куда-то слинял. Арго — гастролер, он приехал из другого города, здешние связи его мне неизвестны, а потому, где он осел, я понятия не имею. Арго сказал, что в случае чего он нас с Бахусом найдет. Про Зинку я тоже ничего сказать не могу. Она девка Арго, у него и спрашивай. А Бахус на Переушке живет. Улица Центральная, дом пятнадцать.

Все, что можно было выжать из Плотникова, я, кажется, выжал. Я встал с кресла, заправил выбившуюся во время возни с парнем рубашку в брюки.

— Смотри, Штырь! — сказал я, направляясь к двери. — Если ты мне соврал, покупай себе костыли… Ну пока!

Катала

Элка и Наташа поджидали меня на улице. Я вкратце изложил им то, что произошло в доме Штыря, сказал о своих дальнейших планах. Втроем мы отправились к остановке. Наш знакомый таксист все еще поджидал в своей машине клиентов. Желающих прокатиться на его драндулете так и не нашлось. Завидев нас, таксист радостно замахал рукой, однако я сделал отрицательный жест, и наша троица отправилась к пешеходному переходу. На противоположной стороне дороги остановили частника на новеньких «Жигулях». Дядька попался солидный, серьезный, хорошо одетый, из тех, кто не занимается частным извозом, а подбрасывает клиентов по пути. За умеренную плату он согласился подвести нас до нужного места и за всю дорогу не проронил ни слова.

Дядька строго соблюдал правила дорожного движения и высадил нас, не доехав метров пятидесяти до рынка, перед знаком «Остановка запрещена».

Два ряда лотков растянулись по обеим сторонам тротуара. Продавали книги, учебники, тетради, канцелярские принадлежности и прочую мелочь. Дальше шла длиннющая остановка с рядом магазинов. За ними начинался вещевой рынок. Торговые палатки под навесом уступами поднимались в горку, будто зрительские ряды Колизея, а на вершине ее образовывали прямоугольник вокруг фонтана. Очевидно, раньше рынок был продовольственным, и фонтан служил для того, чтобы в нем можно было помыть руки или фрукты, но «вещевики» вытеснили «пищевиков», и фонтан, утратив свое первоначальное предназначение, превратился в декоративное сооружение, которое на вещевом рынке было совсем неуместно. Мы протиснулись сквозь толпы разгуливающих между прилавками покупателей через рынок, вышли через противоположные его ворота и по шуршащему ковру из разноцветных листьев отправились в глубь квартала.