Волчица и пряности. Том 12 - [5]
– Ммм. В таком случае… буду ждать вкусного ужина, – и Хоро зевнула, а потом облизала губы. Лоуренс мысленно подивился, какой именно пир отражался сейчас в ее глазах.
Подумав о содержимом своего кошеля, Лоуренс слегка уколол Хоро:
– Если без шуток – сколько овец у нас могло бы быть сейчас?
Хаскинс, работающий в монастыре Брондела пастухом, несколько раз предлагал втайне передать им несколько отличных овец.
– Мм… захватить их с собой было бы совсем непросто.
– В жизни бы не подумал, что ты способна мыслить так реалистично.
Овцы были недешевы, а уж те, которых подобрал бы сам Хаскинс, Золотой баран, точно не оставляли бы желать лучшего. Однако Лоуренс отклонил его предложение именно по той причине, которую сейчас назвала Хоро.
Когда Лоуренс отказался от овец, Хоро явно была недовольна, но уже тогда она все понимала.
– С такой-то мелочью я справлюсь, – сказала Хоро. – Ведь наша стая уже…
Она лежала под одеялом, используя в качестве подушки суму с пожитками. Рука Лоуренса лежала у нее на голове, и Хоро смотрела на него шаловливо. Свою фразу она не закончила – быть может, из жалости, а возможно, просто решила не утруждать себя.
– А ты не можешь взять пример с Коула и поспать тихо?
Коул, боящийся путешествовать на лодке, глотнул вина и теперь спал без задних ног у Лоуренса под боком.
На эти слова Лоуренса Хоро медленно опустила веки и сказала:
– Лодки я не боюсь, а вина боюсь. Если бы я могла всего лишь спать, то ускользнула бы от страхов, но боюсь, что для этого мне придется слишком много выпить.
Старая шутка – ее часто обращают к служителям Церкви, которым запрещено пить. Хоро делало такой пугающей даже не то, что она знала эту шутку, но то, что непонятно было, шутит ли она на самом деле.
– А я боюсь затрат на пропитание, и потому пить мне нечего, кроме собственных слез, – сказал Лоуренс.
Ответа от Хоро не последовало – похоже, ее эти слова не позабавили.
Вскоре после этого лодка без опоздания прибыла в порт Кербе.
Когда Лоуренс разбудил Коула, а Хоро, ворча, поднялась сама, в лодке, кроме них, уже никого не было.
– Мм… пфф. Всего несколько дней прошло, а ощущение, как будто долго, – произнесла Хоро, когда они покинули лодку и очутились в южном квартале. Совсем недавно они угодили в самое сердце скандала, грозившего расколоть Кербе надвое; возможно, именно поэтому город отложился у них в памяти сильнее обычного.
– Должно быть, это из-за того, что сплошные снега Уинфилда так непохожи на то, что здесь. Но ты права, – Лоуренс разделил поклажу между собой и Коулом, а потом одернул край балахона потянувшейся Хоро, чтобы ее хвост не выглядывал наружу. – Мы впервые вернулись в город, где уже были прежде.
– Мм? А, точно. Так и есть.
После печального состояния Уинфилда постоянная суета, царящая в Кербе, выглядела еще приятнее. Для всех, кто живет торговлей, нет более сладкого зрелища, чем бурлящий рынок.
– О да, а кажется, что мы вместе путешествуем уже очень долго.
– Хмм?
Хоро прищуренно огляделась, потом сцепила руки за спиной и зашагала вперед.
– И каждый раз, когда мы оказываемся в новом городе, происходит что-нибудь достойное того, чтобы над этим смеяться лет пятьдесят.
Фигурка Хоро вдруг показалась Лоуренсу очень одинокой, и он был уверен, что не только показалась. Если Хоро через пятьдесят лет будет смеяться над этими воспоминаниями, его рядом не будет, чтобы к ней присоединиться.
– …
Когда Лоуренс не смог придумать никакого ответа, Хоро повернулась к нему лицом.
– Ну так что, добавим еще одно счастливое воспоминание о нашем путешествии?
Лоуренс глянул мимо Хоро – там под навесом торговой палатки жарили угрей.
***
Оставив пожитки в здании гильдии, Лоуренс подошел к Киману, написавшему для него рекомендательное письмо, и в достаточно осторожных выражениях пересказал произошедшие в монастыре Брондела события.
Рассказ явно позабавил Кимана; вместо ответа он протянул письмо, пришедшее в гильдию несколько дней назад из далекого южного города, знаменитого своими мехами.
Письмо содержало единственную фразу: «Мы с прибылью». Лоуренс не сомневался, что если поднесет бумагу к носу, то ощутит запах волчицы – причем не Хоро.
Не было нужды спрашивать, от кого это письмо.
– Торговец картинами? О, скорее всего, ты имеешь в виду Торговый дом Хьюга.
– Да, я хотел бы встретиться с Хафнером Хьюгом.
– Если выйдешь отсюда и пойдешь прямо, он будет по правую руку. Там висит вывеска с изображением бараньего рога, так что промахнуться трудно.
Услышав эту подробность, Лоуренс криво улыбнулся. Довольно смелая вывеска, если учесть, что Хьюг – сородич Хаскинса.
– Однако довольно неожиданно было узнать, что у тебя дела с торговым домом Хьюга.
Искусство – привилегия тех, кто обладает богатством и властью, поэтому бродячие торговцы вроде Лоуренса нечасто заглядывают к продавцам картин. Киман, которого беспокоила репутация Торговой гильдии Ровена, явно тревожился, не впутался ли Лоуренс еще во что-то странное.
Полностью рассеять эту тревогу Лоуренс был не в состоянии, но Киман мог знать что-то полезное, и Лоуренс ответил, хоть и не рассчитывал на что-то серьезное:
– Я надеюсь пообщаться с серебряных дел мастером по имени Фран Бонели.
