Волчье сердце - [3]

Август кивнул.

— Но эксперимент все еще продолжается. Генетики обнаружили, что вовсе ни к чему ограничиваться одними людьми.

— Мутанты?

— Верно. Но не просто генетические уроды, а настоящие машины убийства. Ученые усугубили мутации, и теперь у нас имеется множество самых настоящих вампиров (самая неудачная попытка, давшая в итоге лишь недостаток гемоглобина), вервольфов, а также изрыгающих огонь драконов. Все то, что приводило в трепет наших далеких предков, прозябавших в своих пещерах. Зачем придумывать нечто новое, если у нас под рукой характеристики монстров, проверенных временем?

— Все это безумно интересно, — сказал Август, — но…

— Мы уже вплотную подошли и к вашей персоне. Видите ли, ваша задача — провести последний тест. Если аборигены и мутанты справятся с ним, мы сразу же возвращаем вас на корабль, и вы получаете свободу.

— А если не справятся?..

— Я же сказал, что у вас будет не более чем шанс. Все в ваших руках.

Август попыхтел, усердно соображая. Такого ему действительно не могло взбрести в голову даже в наркотическом бреду. Да и что ему еще оставалось? Похоже, альтернативы не будет. Своим откровенным рассказом полковник дал понять, что ничуть не опасается за сохранность информации. Представляющей, естественно, несомненный интерес.

— Но мы также заинтересованы в успехе операции и поэтому будем помогать вам там, где это не повлияет на результат.

— А конкретнее?

— Мы вышли на здешнее специфическое киберпространство, посредством которого Вортекс управляет планетой. Теперь управлять умами аборигенов — также в нашей власти. В частности, мы можем создать совершенно новую личность, с поддельной памятью. Как я уже говорил, вы будете играть ключевую роль в нашем плане.

— Только это вы и сказали.

— Могу и подробнее, — пожал плечами полковник. — Вашим заданием станет тестирование оборотней, одной из самых удачных разработок наших генетиков.

— Вервольфов? — ужаснулся Август.

— Да-да, именно их. Мы сделаем так, чтобы они сами вас нашли.

— Большое спасибо.

— Не за что, — усмехнулся полковник. — Я вот думаю, что и сам бы не отказался от такого приключения. Для такого человека, как вы, привыкшего иметь дело только с новейшими техническими разработками, мир, где властвует магия, будет своего рода откровением.

— Что вы имели в виду под словом «магия»?

— На этой планете магией называют информационное поле, ’созданное Вортексом. Тех же, кто умеет подключаться к нему без помощи компьютера, — магами. К примеру, некроманты здесь — те, кто умеет считывать информацию с коры уже мертвого головного мозга.

— Бред сумасшедшего.

— Так вы согласны?

— Жду не дождусь, когда вы засунете меня в эту дыру.

— Я повторяю вопрос.

— Ладно, я согласен.

— Это войдет в протокол, — усмехнулся Адамс, — если выражаться знакомыми вам юридическими ругательствами. Но, по сути, ваше согласие является пустой формальностью, которую при известном сопротивлении нам удалось бы с легкостью обойти.

— Это еще почему? — насторожился Август.

Полковник кивнул одному из операторов странных приборов, и тот подошел к изголовью стола. На голову Августа Смока опустилось нечто вроде армейского шлема.

— Потому, мистер Смок, что для чистоты эксперимента вам вовсе не обязательно оставаться самим собой.

Все, что успел подумать Август, прежде чем его память и личность начали мутировать в нечто иное, заключалось примерно в следующем:

«Лишь бы меня сохранили как файл…»

Часть 1

Таверна называлась «Дохлый пес».

Рагни сидел в уголке и неторопливо потягивал пиво. Взглянув на принесенное разносчицей подозрительное мясо, он счел это название как нельзя более подходящим особенностям здешней кухни. Однако Рагни в отличие от злосчастного пса свой желудок любил и постоянно заботился о его состоянии. Более того, он никак не желал становиться дохлым. Возможно, в этом месте действительно не гнушались подавать на стол собачатину, но даже эта мысль оказалась бессильной вывести парня из тяжких раздумий. Сейчас Рагни был склонен отождествлять свою долю с истинно собачьей. Неудивительно, ведь денег у него едва хватило на тарелку этой дряни и пиво… две кружки.

Рагни вздохнул. В былые времена, когда ему удавалось, смотавшись из Сторхейльма туда и обратно, за ночь заработать не один десяток монет, подобные проблемы казались чем-то невероятным. Но бизнес мельчал. Страна в кризисе, брат. Отток капитала за границу, упадок сельского хозяйства, дурная политика столичного центра и все такое…

Рагни был конокрадом. И чувствовал, что грядут тяжелые дни. Удастся ли ему пережить гнусное время, не ударить в грязь лицом и остаться верным профессии? Он не знал. А потому предпочитал заглядывать не дальше дна зажатой в руке кружки.

Даже его былые подельники ухитрились что-то отложить и припрятать. «Еще бы, — со злостью подумал он, — когда угощают другие, свое можно сберечь…» Рагни злился. Дружки втихую посмеивались над ним, поскольку ухитрились, предвидя трудности, купить себе вольную. Специальным эдиктом короля конокрадам это разрешалось. «Паскудство, конечно, — думал Рагни, едва не скрежеща зубами от сознания упущенной возможности, — наворовал — и гуляй себе. Класс!» Однако честь профессии даже сейчас твердила в нем свои логичные и справедливые доводы. Дескать, плох тот хозяин, что не сберег коня, тру-ля-ля и рам-па-па… В издании эдикта сыграло роль исключительно за уши притянутое лобби владельцев конных заводов. Куда деваться господину, незаконно лишенному коня? Правильно, только к ним. Поощряя конокрадство, тем самым они увеличивали собственную прибыль. Были здесь и другие причины, что-то вроде внутреннего оборота капитала, но в эти дебри наш конокрад ступать опасался.