Волчье племя - [49]
— Здесь никого не было, — прошептал Брикций, чувствуя себя трусом и глупцом.
Руку Брана перевязали и положили в берестяной лубок.
Тела убитых оттащили на задний двор, завтра сожгут прилюдно, чтобы больше не встали, не убежали бы в Лес серыми волками!
Князь молчал. Ему было страшно. Молчали и воеводы, в растерянности толпившиеся вокруг. Им было стыдно… Такого позора, как сегодня, не случалось в Будинее испокон веков!
Оскорбить святость поединка… Нанести удар из-за спины…
Перебить послов, пришедших говорить о мире! Воеводам было очень стыдно… И страшно! Теперь уже войны с Лесом не избежать. И это будет жестокая война, до последнего человека, до последней капли крови, до последнего дерева… Победа или смерть! Воеводам было страшно… Ведь древняя Правда была не на их стороне!
Глава двенадцатая
Неподвижно и прямо, словно каменное изваяние, сидела княжна Фрерона на троне своего отца. Бледное лицо застыло маской глубокой скорби, и ни одной слезы не упало из ее глаз с того страшного мгновения, когда посланец из внешнего мира принес свиток-письмо от князя Брана с извещением о гибели лесного посольства и пленении Бранко. Князь Бран требовал выдачи всех изменников и бунтовщиков во главе с Ронаном и обещал быть милосердным, если его войска без боя войдут в Великий Лес. Посланец князя, ратник в алом плаще, стоял на коленях перед троном лесных князей: он отказался вернуться к своему войску, попросил убежища в Лесу и — расказал правду о гибели Фредегара и о кровавой резне во дворе княжьего терема. Склонив обнаженные головы, стояли перед княжной члены Малого Совета, главы крупнейших родов, а чуть в стороне — те самые «бунтовщики и предатели», чьей выдачи добивался князь Бран: сотники и командиры, ушедшие вслед за Бранко в Лес вместе со своими сотнями и отрядами, и среди них — друг княжича, Изок, и предводитель наемников, Ронан Драконоборец.
На поляне, перед дворцом лесных князей, так же в молчании и с непокрытыми головами стояли воины Леса, ратники княжича, наемники… Они ждали. Ждали, когда выйдет княжна на высокое крыльцо и объявит о своем решении, и отдаст приказ. Хотя — они уже знали заранее, каким это решение будет — потому что другого и быть не могло! Не отступать. Не сдаваться. Сражаться до последнего за свой лесной дом.
Ратникам княжича было тяжелее всего: если выдадут их — то погибнуть от рук своих же, бывших друзей и соседей, а если придется сражаться — то и того хуже, ведь этих же самых друзей и соседей убивать придется… Но никто не роптал, никто не лелеял тайной мысли придти с повинной головой к князю Брану, сдаться на его милость. Все жалели Бранко… И Фредегара. Все они были воины — хоть и не участвовавшие прежде ни в единой сече — но все равно: немыслимым казалось им отныне стоять на службе у человека, нарушившего правила честного поединка и уничтожившего мирное посольство!
Воины Ронана скорбели об Иссахаре.
А Брикций — еще и о друге своем, так странно обретенном и так быстро ушедшем.
Забыв о свежих еще ранах, он пришел сюда, на поляну, с мечом у пояса, с луком и полным колчаном за спиной, готовый к битве, готовый погибнуть — но отомстить! Рядом с Брикцием стоял Вуйко с широким охотничьим ножом на поясе. У Брикция рука не повернулась оставить мальчишку дома… Да и какое право он имел запрещать? Да и какой смысл имели бы запреты? Каждый в Великом Лесу чувствовал на себе дыхание смерти, и каждый, кто мог держать в руках оружие, готов был сражаться за жизнь.
Долгим было ожидание… Пока не прибежал с кромки Леса один из стражей: толпа расступилась перед ним, он птицей взлетел на крыльцо, ворвался в тронный зал…
— Княжна! Войска князя Брана движутся по направлении к Лесу, он растянул их в одну линию, от болот до реки… Идут под развернутыми знаменами. Готовятся дать бой. Выслали еще одного глашатая, но он в Лес не вошел, боится: они считают, что того, прежнего посланника мы убили. Вобщем, князь Бран ответа требует…
Мгновение Фрерона молчала, все такая же неподвижная, застывшая, но потом — глаза ее, замутненные горем, прояснились, в них затеплилось живое чувство… Гнев! Праведным гневом полыхнули глаза княжны, когда она поднялась с серебряного трона и резким движением отшвырнула свиток, до того — прижатый к груди.
— Передай посланнику, что мы принимаем бой!
Сверкнули обнаженный клинки, воины испустили боевой клич и он был тут же подхвачен там, на поляне, за живыми стенами лесного дворца!
Ронан стоял на кромке — на границе Леса — и тени деревьев, сгустившиеся и удлиннившиеся к вечеру, надежно скрывали его и других наблюдателей от глаз и стрел ратников князя. Войско князя стало лагерем вдоль всей границы Леса, достаточно близко — два полета стрелы! — в сумерках полыхали костры, много костров, целая вереница огней… И в свете этих огней Ронан мог видеть — и оценить! — войско Брана.
О, недаром это войско считалось делом всей жизни князя! Это было не просто скопище вооруженных людей, но прекрасно обученная, слаженная, умеющая повиноваться сила. Всадники, колесницы, пешие воины и лучники… Все — в алых плащах, в остроконечных шлемах, с продолковатыми щитами и короткими широкими мечами — интересно, как же они, когда дело дойдет до битвы, будут отличать «своих» от «врагов»?! Ронан тяжело вздохнул и до боли в пальцах стиснул рукоять меча, словно пытаясь напитаться силой и холодной мудростью древнего оружия. Нет ничего страшнее и хуже таких вот войн, когда брат идет на брата… И последствия таких войн всегда ужасны, несомненно ужаснее, чем последствия любой, даже самой жестокой захватнической — или освободительной — войны! Вне зависимости от того, какая из сторон победит… Это ведь сейчас они — армия, а после сражения они будут — просто люди, и как они станут жить с ответственностью за ЭТО, как они вернутся домой, как посмотрят в глаза соседке, чьего сыночка ты зарубил в той самой «славной» битве — того самого сыночка, с которым вы когда-то вместе пускали берестяные кораблики по реке, а потом, призванные в рать княжьей волей, вы звались земляками и ели из одного котелка! Даже нечего думать о победе в такой войне, даже незачем строить планы атак… Все равно: эта война — погибель для будинов!
Робин Гуд женился, остепенился и завел детей… История приключений его младшего сына Робина — в этой маленькой детской повести.
Олегу поставили страшный и безнадежный диагноз — а загадочный нищий возле церкви предложил ему жизнь и выздоровление в обмен на жертву: Олег должен отдать Смерти в обмен на свою жизнь одного из своих родных. Одного из кровных родственников — можно не самого любимого. А ведь практически у каждого человека есть не очень любимые и даже совсем не знакомые кровные родственники… Олег решился на сделку.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.