Вокзал Ватерлоо - [7]

Мод была умной девушкой, но не могла разобраться в своих чувствах к Стивену Кендаллу. Ей казалось, она восхищается им. Восхищение. Именно это слово первым приходило на ум. Но однажды в ту зиму, ближе к вечеру, когда она, сидя у окна в эркере комнаты Эдит, писала сочинение, а у нее за спиной потрескивал в камине огонь и миссис Солтон, уборщица, молча складывала в стопки бумаги и книги, которые всюду разбросала Эдит, ее подруга вдруг сказала:

— Ты в него безумно влюблена.

— В кого? — с искренним недоумением в голосе спросила Мод. О ком говорит Эдит? Она перебирала в уме знакомых юношей, с которыми они иногда общались. Том Ликок из колледжа Крайст-Черч? Фредди Бакман из Мертона? Ни тот ни другой ее совершенно не интересовали. Ни Том, беспрестанно потчующий их ужастиками из жизни учеников школы для мальчиков Драгон-скул. Ни Фредди, сыплющий скабрезными плоскими шутками.

— А то сама не знаешь. — Эдит хитро улыбнулась, предлагая Мод бокал портвейна.

— Понятия не имею. — Мод мотнула головой, отказываясь от вина — Может, просветишь?

— В своего преподавателя поэзии, — сказала Эдит. — Кендалла. Никогда не слышала, чтобы кто-то из студенток говорил так мною о ком-то из своих наставников.

— Я в него не влюблена, Эдит, — быстро возразила Мод. — Я просто люблю поэзию, а он в этой области кладезь знаний, ты что, не понимаешь? Стивен Кендалл — женатый человек. Твое предположение оскорбительно. Мне он интересен только как ученый.

— Леди слишком много оправдывается, — прокомментировала Эдит Барроу.

И тогда Мод вдруг взяла предложенный ей бокал с портвейном и залпом выпила янтарную жидкость, отчего у нее сначала все похолодело внутри, потом потеплело, а затем возникло ощущение, будто голова загорелась и вот-вот взорвется. Не может быть, чтобы она влюбилась в Стивена Кендалла. Он женатый человек. У него красавица жена. В то же время он очень привлекательный мужчина: ореховые глаза, волнистые светло-каштановые волосы, поджарая атлетическая фигура. Она его ученица, и только. Конечно же в отношении ее у него никогда не было непристойных мыслей…

И вдруг в памяти всплыл тот день, когда он покраснел и признал, что видит в ней женщину. А потом вспомнился день накануне, когда, закончив урок, на котором они обсуждали использование метафоры в стихах Вордсворта, Стивен Кендалл захлопнул лежащую перед ним книгу, сцепил на затылке руки и неожиданно сказал:

— Жаль, что тебе нужно идти.

— Мне тоже, — отозвалась она.

— Может, останешься до вечера? Мой слуга приготовит нам ужин. Ничего затейливого. Так, может быть, яйца. Ты любишь яйца?

— Да, — ответила Мод. — Только не всмятку.

— Как и я. Яйца вкрутую — мое любимое лакомство.

Они оба рассмеялись, а потом выяснили, что каждому нужно бежать по своим делам. Мод торопилась на репетицию: она начала петь в хоре колледжа. А доктора Кендалла, как он объяснил, ждали дома.

— Как-нибудь, — сказал он ей, — мы обязательно поужинаем вместе. Обещаю. Отметим твою усердную работу на ниве романтической поэзии.

— Ловлю на слове. — Мод надела свое коричневое пальто и убежала.

Но теперь, после слов Эдит, весь вчерашний эпизод в кабинете доктора Кендалла приобрел совершенно иной смысл. Это было почти… пожалуй, самое точное слово, как это ни смешно… романтично. Она не находила ничего непристойного ни в словах, ни в жестах своего наставника, ни в его желании поужинать вместе с ней. Но во всем этом чувствовалась нежность, и, думая сейчас о том, Мод осознала, что она трепещет от волнения.

На следующем занятии Мод Лейтем со своим наставником работала над отрывком из баллады «Роза и Олень», и, когда обсуждение было закончено, Стивен Кендалл глянул в окно на сгущающиеся сумерки и спросил, не желает ли она прогуляться.

— С удовольствием, — ответила Мод и надела пальто. Странное предложение, подумала она, хотя, может, и не очень. В Оксфорде случалось, что наставники делили трапезу со своими студентами, ходили с ними в кино и даже на матчи по крикету. Вряд ли прогулке в зимний день стоило придавать большое значение. И все же Мод почувствовала, как у нее забилось сердце, когда они вдвоем вышли на улицу. Ветер был несильный, но на улице оказалось холоднее, чем ей представлялось в тепле кабинета. Вскоре, сама того не сознавая, она начала дрожать.

— Нет, так не пойдет, — сказал ее наставник, шагая вместе с ней по Хай-стрит. — Ты вся продрогла. Вот, возьми.

Он снял с себя шарф цвета овсяной муки, связанный чьими-то умелыми руками. Наверно, жена постаралась, подумала Мод, представляя, как миссис Кендалл сидит в гостиной своего очаровательного оксфордского дома и ловко орудует спицами.

— Красивый, — восхищенно произнесла Мод, щупая шерсть и рассматривая замысловатый узор. — Это… миссис Кендалл для вас связала?

К ее огромному удивлению, Стивен улыбнулся, будто счел ее вопрос остроумной шуткой.

— Моя жена? Нет, миссис Кендалл «не увлекается» вязанием — Правда, улыбка у него была невеселая.

Мод не могла взять в толк, почему он улыбается и почему в голосе его сквозит ирония.

— А-а, понятно, — только и сказала она, хотя на самом деле ничего не понимала

— Шарф связала для меня моя домработница, миссис Аэрд, — сообщил доктор Кендалл. — Замечательная женщина. Постоянно следит, чтобы я не мерз. Пожалуй, это ее главная забота — Он повернулся к Мод и добавил: — Мне бы очень хотелось, чтобы кто-то вот так же заботился и о тебе.