Вокзал - [29]

- В объезд поедем, - хмурясь, сказал он, - к Хомутовскому лесу. Они по оврагу, а мы в объезд. Сумеем перехватить. Поехали…

Он скакал впереди, винтовку держал в руке, как охотник. Емельянов ехал чуть позади, тревожно поглядывая по сторонам.

21.

Маруська и Кузьма Сидоренков по узкой расщелине перебежали из карьера в овраг, отыскали коней и направились к лесу.

Дождь шумел в кустах. Казалось, что где-то неподалеку работает мельница и беспрерывно крутится водяное колесо. Кони скользили, всхрапывали, словно что-то чувствовали и чего-то боялись. Склоны оврага постепенно становились пологими, кусты исчезли, и вдали показалась темная стена леса.

Они остановились.

- В овраге надо переждать, - сказала Маруська. - Милиция в лес обязательно пожалует.

- К сумкам поближе? - усмехнулся Кузьма. - Или к Алешке?

- Ты не измывайся, - с ненавистью посмотрела на него Маруська. - Мертвый не ответит, а при живом ты бы рта не раскрыл. Алексея похоронить надо.

- А Ваську?

- И Ваську.

Маруська молча повернула коня и поехала назад.

- Потом похороним! - крикнул Кузьма. - Там же засада, влипнешь!

Она не ответила.

«Тайник откроет, - подумал Кузьма, - милицию наведет. Прощай тогда золотишко…

Он вытащил револьвер и спокойно прицелился. Кожаная куртка Маруськи чернела в серой пелене дождя.

Кузьма выстрелил. Маруськин конь ускорил бег, а сама она медленно сползла с лошади, упала в кусты.

«Отцарствовала, царствие тебе небесное, - покачал головой Сидоренков, - в серьгах бриллиантовых в лесу щеголяла, дура…

Вспомнив о серьгах, Кузьма забеспокоился. Решил вернуться и обыскать Маруську, но вдруг увидел всадников.

Он сразу понял, кто они, и хлестнул коня. Тот помчался к спасительному лесу, но всадники не отставали. Сидоренков начал стрелять через плечо, не целясь, просто стараясь заставить преследующих свернуть, отстать, замешкаться.

Выстрела он не услышал. Кто-то будто молотом ударил его в спину, и он перелетел через голову коня. Широко раскрытыми глазами Кузьма смотрел на стремительно падающее на него облако и испытывал такой страх, что не мог ни подняться, ни закричать. Вдруг вместо облака Кузьма увидел чье-то лицо, ему показалось, что это Скоков, и он обрадовался, сказал громко и отчетливо:

- Живой? А сумки-то…

И захрипел, задыхаясь в упавшем на него облаке…

Лунин наклонился к умирающему бандиту, стараясь понять, про какие такие сумки он говорит. Но глаза у того уже сделались неподвижными.

Лунин выпрямился.

- Кончился. О сумках что-то говорил…

- Повезло нам, - сказал Емельянов с облегчением. - Хорошо, что в объезд поехали. А чего он бабу-то убил?

- Кто их разберет? - отозвался Лунин. - Бандиты они и есть бандиты…

22.

Отец Владимир, священник из Борового, на допросе показал, что постоянные контакты имел с племянником Алексеем Скоковым, но считает, что истинный руководитель банды находится в Кромске. Кто он - это ему неизвестно. Почему он убежден в его существовании? Однажды Алексей ему проговорился, что очень зависит от человека, живущего в городе. Тот поручил ему оберегать тайник, оборудованный в глиняном карьере неподалеку от Борового, где, надо полагать, хранятся и сумки с награбленными ценностями.

- Об их планах ничего не знаете, не догадываетесь? - поинтересовался Пантелеев.

- Могу только догадываться, что собирались они покинуть эти места. И еще - будто бы что-то напоследок затевали здесь, в Кромске…

Пантелеев кивнул, выразительно глянул на Новикова.

…Допрос закончился поздно. Пантелеев и Новиков вышли на крыльцо. Дождь перестал, небо прояснилось, появилась луна. Было так тихо, будто в Кромске не осталось ни одной живой души, кроме них двоих.

- Думаю Лунина окладом премировать, - сказал Пантелеев. - Считаю, что достоин. Не возражаешь?

- Ты начальник, - уклонился от ответа Новиков, - тебе решать, привыкай. А вообще-то правильно.

- Слушай, Степан Яковлевич, - отвернувшись, буркнул Пантелеев, - перебирайся к нам. Мы тут с тобой порядок наведем настоящий, революционный. Да и женим тебя здесь заодно - хватит в бобылях ходить…

- Не мне решать, Василий Матвеевич, - улыбнулся Новиков. - Есть ведь и у меня начальство…

В тишине раздался телефонный звонок. Слышно было, как дежурный разговаривает с кем-то. Голос его становился все взволнованней.

По коридору разнеслись торопливые шаги, дежурный распахнул дверь на крыльцо.

- Василий Матвеевич, нападение на банк! Тимохин только что оттуда звонил. Шел мимо - видит, двери открыты, а за ними - зарезанный охранник… Сейф взломан…

- Поднимай оперативную группу, - не дослушал его Пантелеев. - А я туда…

Он вытащил из кобуры револьвер.

- Вот он, контра, проявился. Выходит, к банку подбирался. - И обернулся к Новикову. - Ты тут оставайся, а я побежал…

- Успеем ли? - усомнился Новиков. Последних слов Василия Матвеевича он, вроде бы, и не слышал. - Покороче дороги нет?

Пантелеев оглянулся, махнул рукой:

- Давай через больничный сад!

Они перебрались через каменную изгородь и побежали по заросшим аллеям старого сада. В глубине белой громадой поднимались стены высокого дома, а прямо перед ними за кустами сирени темнела бывшая сторожка. Возле нее в лунном свете хорошо был виден человек у дверей, возившийся с замком. Он настолько был занят делом, что даже не обернулся на шум шагов бегущих. А скорее всего, не слышал, потому что именно в этот момент по улице промчались всадники. Это милицейская группа спешила к банку.