Вокруг света в пятьдесят дней - [15]

— Ребята! Давай перекликаться. Я буду говорить: «есть»! А вы — один за другим — отвечайте по имени.

Микола слышал, как кто-то сопит вблизи. Иногда тьма неожиданно сгущалась и принимала очертания человеческих контуров, но он не мог разглядеть, чей это силуэт. Потом тень исчезала, сопение прекращалось, и мальчику на минуту казалось, что он один, затерянный в неведомо диком и фантастическом лесу. Тогда, не дожидаясь Сидоренка, Микола кричал:

— Я, я — есть — Микола! Здеся!..

И из темноты доносилось глухое:

— Я — Антон Жуков!.. Здеся!..

— Я-а-а!.. Нездыйми-и-ша-а-пка-а-а-а!..

— Не робей, ребята! — орал Сидоренко, — я с вами. Покуда я жив, вы обеспечены.

Так они пробивались с полчаса. Сидоренко, очевидно, был где-то впереди. Вдруг раздался его голос:

— Стоп, ребята! Вали сюда, только потише…

Антошка двинулся наугад и столкнулся с Миколой.

У корней огромной пальмы они нашли Сидоренка и Нездыймишапку.

— Погляди туда, ребята! — сказал Сидоренко, указывая рукой.

Мальчики увидели робкий, мигающий огонек. Он то появлялся, то исчезал.

Посовещавшись, друзья решили двигаться на огонь. Это тоже было не легко. Тем более, что у путешественников не было топоров, тесаков или другого оружия, которым можно было бы прорубить путь в стене лиан.

Скоро друзья наткнулись на извилистую тропинку, итти стало легче, и движение ускорилось. Неожиданно на повороте блеснул потерянный было огонь, и тропинка уткнулась в мрачное небольшое здание, от которого падал свет на притоптанную траву.

Ни пристроек, ни служб вокруг не было. Здание представлялось необитаемым. И если бы не привлекший внимание огонек, пожалуй, можно было думать, что дом покинут.

Мальчики придвинулись к Сидоренку. Тот приложил палец к губам и сделал знак:

— Тс…

Затем он осторожно обошел вокруг домика, подобрался к окну, из которого падал свет, и пригнувшись, поглядел внутрь.

Неожиданно, близко, над самым ухом Миколы, раздался резкий гортанный крик. Мальчики испуганно обернулись. Но сзади никого не оказалось. Сидоренко быстро выхватил «кольт» и приготовился к обороне.

Крик повторился. На этот раз ясно было: кто-то гневно выкрикивает на незнакомом языке.

Сидоренко тихо сказал:

— Здесь живут индейцы — сборщики каучука. Их, должно быть, двое. Один там сидит, в домике, и коптит сок, а другой, видно, возвращался, увидел незнакомых и кричит что-то по-своему. Привычные они. Ночью, как кошки видят. Стоит, наверное, где-нибудь за деревом и орет. Хорошо, если без оружия, а то как бы со страху беды не наделал…

И, повернувшись к мрачной гуще подступившего леса, Сидоренко заорал:

— Свой, камрад, камрад…

Гортанный крик повторился.

— Стой, скажу-ка я по-английски… Здесь многие говорят по-английски. — Он принялся выкрикивать непонятные товарищам слова. Но индеец не показывался. Крики его становились все более гневными. Антошка вдруг завопил:

— Чего не понимаешь? Русские мы, советские — вот кто мы!..

И едва он это сказал, как от стволов отделилась высокая, стройная фигура, и перед друзьями вырос полуодетый человек, внимательно вглядывавшийся в их лица.

— Русь? Ррррусь? Савет? Ох, савет… — говорил он, и в голосе его не было больше гневных ноток.

При свете, падавшем из окна хижины, его резко очерченное и в то же время полное мягкой мечтательности лицо выражало радостное удивление. Он не переставал повторять:

— Ох, ррруссс, савет, ох…

При этом он подводил то одного, то другого путешественника к окну, ставил под свет, гладил лицо, руки, одежду и повторял:

— Савет!.. савет…

Потом, подняв руку, он торжественно произнес несколько слов. Друзья ничего не поняли, только последнее слово удалось уловить:

— Ле-нин… Ленин…

Тогда они потянулись к нему и начали наперерыв пожимать его сухую мозолистую руку.

Вместо «здравствуйте», все говорили:

— Ленин! Ленин!

И индеец утвердительно и важно кивал головой, вежливо повторяя:

— Ленин! Ох, Ленин!

Затем торжественным жестом он пригласил всех в хижину. Здесь не было никакой мебели. Единственный заменявший стул ящик занят был вторым сборщиком каучука, тоже индейцем. Когда друзья вошли, он вскочил и что-то быстро заговорил, вопросительно поглядывая на своего товарища. Тот ему ответил на своем языке, но друзья расслышали знакомые слова:

— Ррррус, савет… Ленин…

Тогда и второй начал жать им руки, кланяться и приглашать остаться. При этом он прикладывал руку к сердцу, затем подводил глаза кверху, показывая двумя пальцами на потолок, широким жестом обводил гостей и затем показывал на пол.

Сидоренко подошел к нему, похлопал по плечу и сказал:

— Ладно! Ладно! Остаемся.

Индеец показал на угол и еще раз произнес:

— Савет… Ленин!

В углу висела запыленная старая фотография Ильича, повидимому, вырезанная из американской газеты.

Хозяева предложили сваренный в кошелке кофе. Поужинав, все завалились спать на пальмовые листья.

Несмотря на то, что ни хозяева, ни гости не знали общего языка, они быстро научились понимать друг друга. С помощью жестов путешественники объяснили утром, как они попали в Бразилию. Правда, никто не знал, поняли ли индейцы рассказ Сидоренка, дополненный объяснениями Миколы, но как бы там ни было, все остались довольны.